Оставив сзади Горные врата, они не видели, но слышали, как сзади что-то с медленным скрипом открылось, а затем с грохотом захлопнулось.


…Солнце уже давно зашло, настала ночь, но немного нервничавшие Дорик и его друзья всё ещё сидели перед разведённым костром и разговаривали. Свой временный лагерь они разбили на небольшой поляне совсем неподалеку от Горных врат. В этом месте они нашли чистый родник и даже небольшой запас дров для костра. По-видимому, здесь в мирное время находили пристанище путешественники и купцы, торговавшие с горцами, перед тем как получить приглашение войти во Врата.

– Дорик, ты уверен, что он справится, этот мальчишка? – спросил великан Арчи, стряхнув со лба непослушную жёсткую гриву волос.

Словно готовясь к новому бою, он демонстративно разминал свои могучие плечи и сжимал громадные кулаки.

– Уверен, не беспокойся. Он – смелый мальчик. Выходить на дорогу за стеной, согласись, для этого нужна особая храбрость. Так что он не простой мальчик. А мы к тому же спасли его от разбойников. Он нам должен.

– А чувство долга для этого народа не пустые слова, – заговорил Агвес. – Знавал я одного горца…

– И я с ними не раз сталкивался, – подтвердил Лигилин. – Это гордый народ.

– Как-то сейчас похолодало, – поёжившись, Ворчун подбросил в огонь несколько поленьев.

Было видно, что ему хочется отпустить что-то колкое в отношении горцев, но он сдерживается.

– Да, ночи здесь холодные и тёмные, – Молот смотрел в низкое небо, которое было затянуто чёрными тучами так, что сквозь них не просвечивали ни луна, ни звёзды. – Пожалуй, они тут ещё более тёмные, чем у нас.

– У них не всегда такие ночи. В горах звёзды видятся чаще, чем у нас, – не согласился Ортанел и тоже поёжился.

Вслед за ним невольно поёжились и все остальные. Тьма становилась всё гуще. Казалось, что мрачные скалы вокруг нависли над ними невидимыми стражами. От камней веяло холодом и опасностью. Пламя костра скупо освещало окрестности, и лица уставших спутников Дорика скрывались в полумраке. Лишь светлые волосы Лигилина отражали слабо мерцавший огонь костра, которые временами бросали отблеск на его благородное длинное лицо с прямым носом, тонкими бровями и узкими скулами.

Встретившись взглядом с Дориком, менестрель пожал плечами:

– И всё-таки нам надо отдохнуть, друзья. Мареш вернётся за нами ещё не скоро. В лучшем случае к утру. Ложитесь, а я покараулю и спою вам на ночь одну из своих любимых песен.

Несмотря на ощущаемую тревогу, никто не возражал. Воины улеглись по-походному, а менестрель, усевшись поудобнее на ствол спиленного дерева, начал перебирать пальцами струны походной лютни и запел мягким умиротворённым голосом. Песню, которая заставила его засыпавших друзей вспомнить о тепле родного дома. Ветер подхватил звонкий голос златовласого певца, разнося его слова по всему ущелью так, что его наверняка услышали и на стене горцев:

Слышишь, зима за окошком зовёт?
Помнишь о той в прошлом, кто тебя ждёт?
Видишь, весна сменит яблоням цвет?
Следом за ночью наступит рассвет.
Вспомнишь ли ты о прошедшей весне?
Вспомни, как дождь вдруг пойдёт, обо мне.
День тот счастливый, я знаю, придёт!
Помнишь, кто в будущем вместе нас ждёт?
В сердце – пожар, словно солнца заря!
Рядом с тобою мы были не зря!
Вспомни, как вместе неслись по волне!
Вспомни, как дождь вдруг пойдёт, обо мне.
Кончится время. Растопится лёд.
Помнишь о той, кто сейчас тебя ждёт?
Пусть в ножнах твой не задержится меч.
Пусть расцветает полынь нам до плеч.
Вспомни, встречались как вместе во сне!
Вспомни, как дождь вдруг пойдёт, обо мне…
Вспомни, как дождь вдруг пойдёт, обо мне…