С плантации они вернулись как раз тогда, когда ужин был готов и Юки проспался.

– Папочка, она такая огромная! Там столько клубники! Там такие огромные ягоды! Их там так много! Я никогда столько не видел! – болтаясь на его шее, восторженно вопил Акума на кривом английском. И вообще, у обоих – у внука и у дедушки – был такой вид, будто они здорово поладили.

– Ну, самое время ужинать, – позвала к столу мама. – За Акуму-тяна я спокойна, хоть накушается ребенок ягоды на несколько лет вперед, а вот мой собственный сын наверняка голодный.

Да, Юки хотел есть. Нет, при виде пиалы с горкой риса аппетит у него резко пропал! К счастью, по души его родителей очень вовремя пришли соседи и тем пришлось удалиться, поэтому Юки быстренько выплюнул в мусорное ведро то, что успел взять в рот, а остальное вывалил обратно в кастрюлю. Акума тоже протянул ему свою пиалу, молча прося избавиться от ее содержимого таким же способом.

– Бедняжки, да вы проголодались! – ахнула возвратившаяся «бабушка» и наполнила им пиалы по-новой.

– Как же вы похожи, – умиленно вздохнул отец, глядя на скуксившихся над рисом Акуму и Юки.

…Мартин неловко улыбнулся, сунув Юки под нос кастрюлю со своим кулинарным произведением:

– Сегодня моя очередь готовить, только…

На дне кастрюли вопил о пощаде весь выпаренный и накрепко пригоревший рис. Вчера Юки сделал бутерброды с сыром и угостил ими Мартина, и тот подумал, что сегодня его очередь кормить «семью».

– Спасибо, выглядит очень аппетитно, но я не люблю рис… – вынужден был огорчить его Юки: во-первых, он не в Японии, поэтому имеет полное право забыть о существовании этого злака; во-вторых, в исполнении Мартина он все равно несъедобен!

– Правда? – удивился тот. – Разве в Азии не едят рис?

– Еще как едят. Наверное, именно поэтому меня от него тошнит.

Мартин надулся.

– Блин, я в первый раз соизволил что-то приготовить, а ты это не ешь! Я впервые вижу японца, который не любит рис! Да я вообще японца впервые вижу!

– Ну, зато мы можем подсыпать это кому-нибудь в ботинки на физкультуре, – примиряюще заулыбался Юки. – Я очень ценю твои старания.

Мартин тут же просиял. Юки к тому времени уже нащупал к нему подход.

…Поскольку отчий дом Юки был намного меньше, чем их родовая плантация, «сынишку» положили вместе с ним в его же комнате, подсунув под бок футон (*японский хлопчатобумажный матрац) для гостей. Акума, опьяневший от чистоты деревенского воздуха и сам от себя не ожидавший, что ему здесь так понравится, заснул без задних ног и проснулся глубокой ночью от ощущения того, что кто-то сидит рядом и о чем-то беспокоится.

– Чего не спишь? – спросил он хрипло спросонья.

– Я днем выспался, – вздохнул Юки, печально глядя в яркий дисплей смартфона.

Мартин тоже с тоской глядел в пустой список контактов, пряча телефон под столом, как нерадивый школьник, а переводчик в это время переводил ему всякую лабуду с французского языка. Именно лабуду. Не условия договора, не сроки гарантий, не факторы форс-мажора, а самую настоящую лабуду! Двенадцать часов без любимых и родных голосов все на свете обратили в лабуду. Мартин этого еще не осознавал, но уже начинал чувствовать.

Юки и Акуму одолевают сомнения: они точно не родственники?

Папа Юки, как и обещал, начал свою развлекательную программу рано утром, еще затемно. Акума, всласть выспавшись на умиротворяющем лоне деревенской природы, быстро продрал глаза и начал расталкивать дрыхнувшего с раскрытым ртом «папашу».

– Папочка, вставай, пойдем на рыбалку!

– Вставай, сынок, – помогал ему «дедушка», – а то твой завтрак уплывет.

Юки в знак протеста повернулся на другой бок и с головой укрылся простыней.