В первом классе я попала в больницу после отравления дихлофосом, которым мать травила вшей. Меня положили одну в палату со взрослыми. Они были очень заботливые, но всё равно ужасно хотелось домой. Написала письмо на татарском языке, полное любви и тоски по матери. Она приходила каждый день, приносила продукты, была ласковой и доброй.

Да, когда кто-то болел, она была доброй. Если ночью поднималась температура и ухудшалось самочувствие, я, боясь идти к ней в спальню, начинала тихо стонать. Она это слышала и прибегала с градусником.

Когда я болела, ругань в доме прекращалась. Мать становилась заботливой и ласковой, играла со мной в карты, шутила. От этого становилось легче, температура падала, болезнь отступала быстрее. Когда я попадала в очередную больницу, она приходила каждый день, приносила сладости, баловала, как могла.

Когда болели бабушка с дедушкой, она бросала все дела и ухаживала за ними. Организовывала дежурство среди ближайших родственников. Тратила кучу денег на лекарства и «благодарности» врачам и прочему медперсоналу. Вот у кого стоит поучиться заботе о старших.

Я была ужасно болезненным ребёнком. Сколько хлопот доставила бедной матери! Когда я была маленькой, она водила меня по поликлиникам сдавать анализы, делать уколы и прививки. Я быстро научилась молча переносить медицинские процедуры. С медиками всегда складывались лучшие отношения, кроме одного случая.

Когда мне было четырнадцать, правительство приняло программу, дававшую возможность детям заработать денег в период каникул. Я пошла работать в Медгородок, убирать территорию. Придя однажды домой после работы, легла спать. Спала долго. Мать забеспокоилась, стала будить. Я просила оставить меня в покое, ибо спать хотелось ужасно. Вызвали врача. Во время осмотра не могла сидеть, очень хотелось лечь. Увезли на «скорой» в инфекционную больницу с подозрением на менингит. Когда пришла в палату и не смогла застелить постель самостоятельно, вдруг испугалась. Все эти годы во время каждой ссоры с матерью или сестрой я думала о смерти как о спасении. А тут стало страшно. Поняла, что не хочу умирать. Хочу жить! Именно в тот день суицидальные мысли стали отступать. Я не готова умереть! Хочу жить! Но это было минутное явление.

Пришла в себя через несколько дней, стала ходить по палате. За окном ужасный вид на заброшенную стройку. Полное ощущение апокалипсиса. В конце концов сбежала, поскольку вид из окна убивал. Спать не могла, крутило живот. Через несколько дней пришла за справкой для предъявления на работе. Лечащий врач не повернулся в мою сторону. Говорил холодно, через медсестру. Стало ужасно стыдно, но что я могла поделать?

Став старше, по врачам в основном бегала сама. Благо, тогда это всё было бесплатно.

Да, характер у меня был далеко не сахар. Я была упрямой, своенравной, знала, чего хотела. Говорить начала рано, была большая болтушка и фантазёрка. Тараторила я без умолку, и мать часто просила помолчать.

Как и все нормальные девочки, могла на ровном месте устроить истерику. Помню, однажды мать приготовила курицу. Мы с сестрой стали спорить о том, кому достанется крылышко, кому бёдрышко. Мне нужна была истерика, поэтому сначала потребовала крылышко, а потом обиделась, что не дали бёдрышко. Бедная мать! Она всячески старалась погасить конфликт, приходила потом в детскую, предлагала оба кусочка. Но я отворачивалась, обиженная и заплаканная.

Сегодня подобные фокусы выкидывают мои дочки. Истерика на ровном месте – обычное дело. Вспоминая себя, даю ребёнку прокричаться, ведь он просто хочет выпустить пар. Иногда бывает трудно сдерживать эмоции, дети порой мастерски выводят взрослых из себя. Спасает понимание того, что это естественное поведение для девочек, а может, и для мальчиков, в возрасте от двух до четырёх-пяти лет. Как говорит один из моих знакомых, мальчики в этом случае начинают драться.