– Клеился, клеился, – засмеялся демон, – мне даже полотенце пришлось ему дать прикрыться. Чтобы невинность ангельскую не смущал, значит. Где, кстати, полотенчико, грешник?

– Я шахидке давал, наверное, в яме осталось, – сообразил соврать я.

– Ладно, искать не будем, – кивнул демон и, снова проведя рукой над разрытым полом, закопал ход.

– А зачем вы девушке давали полотенце? – спросила ангел.

– Как зачем? – удивился я. – Она смущалась, что голая наедине с мужчиной.

Мисюэль промолчала, только бровь подняла и повернулась к демону.

– Я вообще удивлена, Оринас, степенью насыщения посторонними предметами второго круга. Больше нигде такого нет, а здесь, как к кому ни зайдешь, везде какие-то вещи. Можете объяснить?

– Ой, Мисюсь, ну что я тебе скажу? Подай официальный запрос с указанием замеченных нарушений. Получи официальный ответ с объяснениями.

– И почему я давно не слышу инфразвука? Здесь поменялся режим?

– Установку сломали, теперь неизвестно, когда починят, – вздохнул Оринас.

– Кто сломал? – удивилась ангел.

– Это ваше идиотское объединение адов. Неквалифицированный персонал из Нараки получил доступ. Им понравилось излучение, они врубили на полную, а оборудование старое, иудейское еще, времен Иерихона и покоренья Синая, – усмехнулся демон, – ну и сгорело все на хрен.

– И как же теперь?

Демон пожал плечами.

– Пока никак. Пока только все ячейки намертво запечатали, чтобы души тут не ползали и с мусульманскими не мешались. Этих здесь по кругу гоняют, тоже пока ничего лучше не придумали. Бардак полный.

Мисюэль оглянулась на вход.

– А эта ячейка почему не закрыта?

– Так черт только что грешницу забирал, они же телепортацией не владеют. Сейчас закроем.

– Я хотела бы проследить судьбу души, которую забрал ваш черт. Мне кажется, у нее есть перспектива покаяния и восхождения.

– Хорошо, – кивнул Оринас, – я подумаю, что можно сделать. А знаешь, – продолжил он, – если хочешь, забирай ее в воплощение. Я спишу по-тихому, в этом бардаке никто и не заметит. Есть душа – нет души. На ней все равно особо нет ничего.

– Как ничего? – удивился я. – Она метро взорвала.

– Ну и что? – пожал плечами демон. – Осуществление Верховной Воли. Там же все по карме погибли. Судьба-с, – развел он руками.

– Себя убила. Разве не преступление? – спросил я.

– Но не самоубийство же? – усмехнулся демон. – Принесение в жертву, пусть ложным, но идеалам. Сплошной катарсис. Действительно, невеста Аллаха, хотя, понятно, такая женушка ему на хрен не сдалась.

– Ни хрена себе оценочка, – проговорил я.

– Правда, Мись, забирай, если хочешь, – улыбнулся демон. – Я договорюсь.

Ангел с сомнением покачала головой.

– Не пойму, где здесь выстроена западня, но поверить в искренность вашего намерения отпустить душу не могу. И потом, прошу перестать коверкать мое имя. Я понимаю, вам тяжело произносить высокие вибрации ангельского языка, и я согласна терпеть искажения, но последнее, что вы сказали, просто ни в какие ворота не лезет. «Кысь» какая-то.

– Ой, прости, Мисюсь, я не коверкаю, мне просто хочется назвать тебя понежнее. А «Мисюсь» тебе очень подходит. Тургенев и все такое…

– Что? – спросили мы с ангелом одновременно.

Демон не ответил, только скорчил уморительную рожу.

Я закашлялся, ангел молчала, открыв рот. Потом с видимым усилием взяла себя в руки, изобразила улыбку и спросила:

– Оринас, если вы столь откровенно демонстрируете добрую волю, может быть, вы согласитесь на смягчение участи и этого несчастного? – кивнула она в мою сторону.

Демон улыбнулся и развел руками.

– Этого не могу. Его вина намного тяжелее шахидки.

– Как же так? – недоуменно спросила Мисюэль. – Вы сравниваете террористку и врача и считаете, что врач больше заслуживает страданий?