Поставив машину у входа в монастырь, Лариса накинула на голову предусмотрительно захваченный с собой платок и подошла к дежурившему на воротах служке.

– Здравствуйте, мне бы Игоря Волкова увидеть.

– Он на послушании, в столярном цеху. Подождите здесь, я сейчас позову, – вежливо ответил худощавый парнишка в очках и куда-то ушел.

Лариса окинула взглядом территорию монастыря. В самом центре ухоженного клочка земли стоял красивый храм в строительных лесах, в который входили и из которого выходили паломники. За храмом белела небольшая часовенка, все вокруг было обсажено цветами и кустарниками. Слева от храма располагалось одноэтажное здание трапезной, а за трапезной – трёхэтажная монастырская гостиница. Вдали виднелось ещё несколько простых деревянных домов, очевидно, там жили монахи.

Рядом с будкой на воротах висела табличка «курение на территории монастыря запрещено». Здесь же стояла самодельная металлическая банка с прорезью, на которую был наклеен кусок бумаги: «Ваша жертва угодна Богу». Лариса, уже было потянувшаяся за сигаретой, передумала, достала из сумочки смятую сотенную купюру и положила в банку.

Через несколько минут она увидела идущего в сторону ворот Игоря. Вместо крепкого упитанного парня перед ней предстал худой и изможденный постом и трудами послушник в потрепанной рабочей одежонке.

– Здравствуй, Лариса, – сказал он приветливо.

– Здравствуй, Игорь, – она было потянулась с поцелуем к его щеке, но он уклонился и лишь слегка приобнял её.

– Хочешь поесть с дороги? Я могу проводить тебя в трапезную.

– Нет, спасибо. Я хотела с тобой поговорить. Отойдём в сторонку?

Игорь провел её в монастырский скверик, где они расположились на деревянной лавочке с облупившейся краской.

– Ну, как ты тут? Как жизнь? Не скучаешь по мне? Может, вернёшься, пока ещё не поздно? – нарочито жизнерадостно спросила Лариса, хотя у неё бешено колотилось сердце, пересохло во рту и вспотели ладони.

– Поздно, Лариса. Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадёжен для Царствия Божия. Я твёрдо решил стать монахом, через несколько недель постриг. Мне некуда возвращаться, здесь мой дом.

– Мне трудно без тебя, Игорь… – Лариса старалась подыскать нужные слова, но не находила их. Махнув рукой, она оборвала свою недосказанную мысль на полуслове.

– Трудно тому, кто берет на себя тяжелую ношу и отстраняет от себя Бога, который хочет помочь. Человек несёт скорби, потому что от Бога отошел, и тащит на себе труд непосильный. Вот мы пришли к Богу, и Господь за нас всё несет и все делает.

Лариса с недоверием посмотрела на Игоря. На его ветхую одежду, на огромные кирзовые сапоги, явно на несколько размеров больше, и у неё вдруг навернулись слёзы.

– Неужели ты счастлив здесь, Игорь? – спросила она.

– Да, – в его уверенном ответе не было ни тени сомнения. Глаза Игоря светились, лицо было спокойно и ясно, как будто на него сошла благодать. – Пойми, Лариса, монашество заключается не в чёрных ризах, не в строгих правилах монастырского устава, а во внутренней покорности воле Божьей. Всё, что происходит вокруг нас, есть великий промысел Божий, который ведет человека ко спасению. Я покорился воле Божьей, я учусь не роптать, но с благодарностью принимать всё происходящее со мной по его воле. И всем людям желал бы такой судьбы. И тебе тоже…

Больше часа пролетело в неторопливой беседе. Потом Игорь поднялся, извинился и сказал, что ему пора готовиться к службе. Спросил, останется ли Лариса в монастыре на ночлег. Лариса отказалась.

Они попрощались, чтобы никогда больше не встречаться. Она уехала обратно, так и не сказав будущему монаху, зачем, собственно, приезжала. Вот только уезжала она с лёгким сердцем, потому что неожиданно для самой себя изменила своё первоначальное решение.