И – не забывал поглядывать на меня.

Ну… Хватит уже. Шоу прекрасное, но мне пора.

И я направилась в сторону выхода вдоль ледяных дорожек, попутно выкинув в урну рекламку. Отойдя подальше от веселой тусовки, остановилась, чтобы надеть перчатки – и тут к бортику подкатил светловолосый Демон, лихо развернувшись и осыпав меня вихрем ледяных крошек.

Схватился за ограду и перескочил, преградив мне путь.

– Уходишь? – спросил он небрежно.

– Ухожу.

Я аккуратно обогнула его и пошла по дорожке дальше, но он в два прыжка на зубцах коньков снова оказался передо мной.

– Почему?

– У тебя коньки не затупятся? – вместо ответа поинтересовалась я.

– Затупятся, – кивнул он. – Это шеффилдская сталь, они только для искусственного льда, на асфальте им хана.

– Ты профессиональный фигурист?

– Ни в коем разе! – он прижал ладонь к груди, слегка оттягивая футболку вниз, и из-под ворота показалась татуировка в виде змеи, обвивающей его ключицы.

– Но ты круто катаешься, и коньки, вон, у тебя непростые.

– Я просто люблю выпендриваться, а для этого нужны какие-то достижения, – хмыкнул он, откидывая челку с лица резким движением.

Вот чего я стою и болтаю тут с ним? Вблизи он вовсе не такой красавчик, как мне казалось. Был у меня одноклассник чем-то на него похожий, только рыжий. С таким же неистребимым хамским выражением на лице, даже когда молчит.

– У тебя они есть? – сама не заметив, я тоже перешла на ты.

– До тринадцати лет меня прочили в олимпийские чемпионы.

– А что потом случилось?

– Природа нагадила, – развел он руками. Но в лице не было ни намека на сожаление. – Двойной прыжок – мой максимум, как ни бейся.

– И ты бросил?

– А смысл оставаться? – хмыкнул он. – Тридцатое место на первенстве Бутово – не мой уровень достижений.

– Есть такое первенство? – удивилась я.

Он не ответил, только сощурил свои нагло-прозрачные глаза и склонил голову набок. Вот узнаю эту манеру, Машка так же себя ведет, заменяя этой пантомимой невежливое: «Мать, ну ты совсем дура, что ли?»

– Фигурист, значит… – кивнула я.

– Бывший, – уточнил он.

– Может, еще и танцор? – спросила, вспомнив, как он двигался.

– Бывший, – повторил он.

– Еще кто бывший?

– Оперный певец.

– Ого! Что же пошло не так на этот раз?

– Природа… – снова развел он руками. – Диапазон маленький, полторы октавы.

– Что еще у тебя маленькое, даже спрашивать не буду… – пробормотала я себе под нос, не удержавшись.

Он сам подставился! Я не виновата!

Он сощурился и продуманно-небрежным жестом положил ладонь на живот, вновь как бы невзначай задирая футболку и открывая поджарый живот.

– Показать?

Вот молодежь пошла!

Ни стыда, ни совести!

Что себе позволяют!

Мы себе такого не позволяли!

А зря…

– Не надо! – быстро сказала я. – А то меня арестуют за растление малолетних.

– Мне двадцать два, – несколько обиженно отозвался этот наглец.

– А мне тридцать пять, мальчик, – устало вздохнула я, мысленно прикинув разницу в возрасте и загрустив от несбыточных перспектив. – Иди играй к своим девочкам.

Но он почему-то не пошел. Футболку, конечно, опустил и больше никаких поползновений похвастаться, чем бог наградил, не делал.

Зато, поразмыслив, сообщил:

– Меня Демьян зовут.

Ах вот почему Демон…

– Очень приятно, – нейтрально отозвалась я.

Но попыток уйти, кстати, не делала.

Когда еще пофлиртуешь без далеко идущих последствий? Эти же, седые и в «Лексусах», давно скисли, устали от беготни. Они лучше деньгами отдадут, чем вот такой ни к чему не обязывающей болтовней. А зачем мне их деньги? У меня и свои есть.

– А тебя? – Демьян переступил коньками, и меня аж перекосило, когда я представила, что сейчас станет с этой его шеффилдской сталью.