– Говорят, она предпочитает женщин, – задумчиво сказал Никс, поглядывая искоса.

– Думаю, так и есть. – Вэл подложила под голову руки и закрыла глаза.

Сонливость медленно, но верно опутывала своими прочными сетями.

– А ты?

– Я? – растерянно переспросила Вэл, не сразу понимая, о чем спрашивает парнишка.

– Кого предпочитаешь ты?

– Что за вопросы, Никс? – огрызнулась в ответ.

Дремоту как рукой сняло. Вэл закрыла лицо руками и потерла веки.

«Твою ж мать, – хотелось сказать ей. – А день так хорошо начинался».

– Ты не спишь с мужчинами, я знаю. Ты любишь женщин? – Мальчишка не сдавался, явно почувствовав ее нежелание идти на конфликт. Хитро и до крайности бесцеремонно.

Вэл захотела парой метких слов поставить его на место, но почему-то никак не могла заставить себя это сделать.

– О, ты продолжаешь следить за мной? Какая проницательность, но смею тебя разочаровать – женщин я тоже не люблю, – раздраженно произнесла Вэл, меряя мальчишку уничтожающим взглядом.

Никс поймал рассерженный взгляд, и внезапно тень упала на его лицо.

– Уверена? – Парнишка резко подался вперед, смело перекидывая ногу через бедро Вэл и нависая над ней сверху. Палец коснулся обнаженной ключицы.

Она медленно втянула носом воздух, чувствуя тепло чужого прикосновения на своей коже.

– Уйди. Сейчас же, – процедила сквозь стиснутые зубы.

– А если я не хочу? Что тогда? – с вызовом спросил Никс.

Вэл молчала, сузив глаза и рассматривая непривычно серьезное лицо паренька.

Вот оно что, значит. И как давно Никс рассматривает ее как свою потенциальную любовницу? Не рано ли ему заглядываться на девушек?

Она поморщилась, сжав губы.

Не рано. Для паренька, выросшего на улице, – даже поздно.

– Не влюбляйся в меня, – тихо произнесла Вэл, наблюдая, как вспыхивают красным щеки мальчишки, – я не смогу ответить тебе взаимностью.

– П-почему? – Его голос дрогнул.

Вот он и растерял всю уверенность.

Вэл, глядя в лицо мальчишке, сжала расслабленную прежде ладонь в кулак.

– Потому что я не могу никого любить, – честно ответила Никсу.

Она не врала и не преувеличивала: ее сердце было мертво уже слишком давно, чтобы сомневаться в собственных словах.

– Почему? – потухшим голосом спросил он.

Серые глаза его, казалось, потеряли весь огонь.

Вэл помолчала, рассматривая растерянное лицо в обрамлении желтых, цвета спелой пшеницы, волос. Как много она могла бы рассказать ему. Могла открыться, выкладывая все карты, не скрывая ничего о черноволосом мужчине, имя которого незримо висело в воздухе между ними, о городе за горами и о тех, кто был ей бесконечно дорог и кого она покинула, даже не попрощавшись.

Слишком много чувств, которые ее сгубили.

Теперь она училась жить без них.

– Когда-нибудь я расскажу тебе. А сейчас просто слезай с меня, и забудем об этом, – спокойно сказала Вэл.

Она видела колебание в движениях мальчишки, но потом Никс выдохнул и отодвинулся, усаживаясь рядом на траву и стыдливо опуская голову.

– Я не понимаю тебя. Ты разрешила мне жить у себя и кормишь меня… и покупаешь мне вещи… и тебе ничего от меня не нужно, – растерянно пробормотал он, не смея поднять глаз.

Его смущение показалось Вэл очень милым в своей искренности. Всего пару мгновений назад Никс откровенно, хоть и неумело, соблазнял ее, а теперь не знает, куда деться от стеснения.

– Что тебя удивляет?

– Я думал, ты будешь… спать со мной. Ведь так не бывает, чтобы… – Никс шумно сглотнул. – Просто так.

Еще немного, и он, казалось, провалится сквозь землю.

Вэл стало отчасти жалко его. Такой смелый и такой глупый.

– Знаешь, когда-то я тоже так думала, Никс, и как-то предложила себя одному человеку, спасшему меня. Но он сказал, что ему не нужна моя жизнь. – Вэл слабо улыбнулась и, опершись о землю, покрытую мягкой травой, села, обхватывая рукой согнутое колено.