– Та-ак, что это у нас тут? Что ж ты, пионер, нехорошо. Ну, чего ты переполошился, давай, показывай, что там у тебя?

Максим нехотя протянул Николаю колоду. Тот спрыгнул и сел рядом с Иванычем.

– Поглянь-ка, Иваныч, что тут пионер рассматривает.

– Дык он же комсомолец, ядрёна корень, он мне сам сказал.

– Ну комсомольцем он был до тех пор, пока его комсомольская организация не знала, чем Максим в поезде занимается. А теперь, он из комсомола опять в пионерию вернётся. Поглянь-ка, Иваныч.

– Да я, сынок, без очков-то и не вижу. Погодь, глаза обую. От же ж вертихвостки. От же ж оторвы, это где ж их так угораздило голышом фотографироваться! Ох, не мои то дочки, уж я бы ремнём-то задницы их разрисовал бы. Ишь, титьки развесили, бесстыдство одно.

– Зато какие красотки! Где ты таких взял, а?

– У немого купил.

– Я заберу у тебя их. А то нарвёшься на кого, и вправду из комсомола турнут.

– Чего это ты у меня заберёшь? Иди и купи себе. Что, у тебя рубля нет?

– А ты борзый, а, пацан?

– Борзый-не борзый, а твоего не трогал. Попросил посмотреть, я тебе дал. Посмотрел – верни.

Неожиданно Люба пришла Максиму на помощь.

– Да ладно тебе, Николай. Поди сам мальчишкой был. Ему же хочется знать, как женщины устроены. Правда, Максим?

Максим смутился, он был готов ругаться с Николаем, но отвечать на такой интимный вопрос Любе…

– Отдай, Коля, давай мы с тобой лучше до вагона-ресторана прогуляемся, может, у них вино есть какое.

Николай с явным сожалением протянул Максиму колоду и вышел вслед за Любой. Максим сунул карты во внутренний карман, туда, где уже лежал новенький паспорт. Он твёрдо решил до конца поездки их больше не доставать. Ещё не хватало ругаться с Николаем. После обеда в вагоне пошло оживление, люди выходили, и их места занимали новые пассажиры. Поезд зашёл в пригородную зону, и вагоны заполняли возвращающиеся дачники. Прошёл проводник, предупредил, что через полчаса Полоцк. Максим уже сидел внизу, жадно ловя глазами новые пейзажи. Они были очень похожи на родные оренбургские и на остальные, по всему пути следования поезда. Но всё равно это было далеко от дома, а, следовательно, для Максима почти заграница. Поезд замедлил ход, мягко подкатил к перрону, остановился. Все, кому нужно было сходить, поднялись со скамеек и двинулись по проходу. В этот момент поезд дёрнул вперёд, люди попадали друг на дружку, и вагон наполнился матом. Охая и собирая выпавшие из котомок редиску, зелёный лук и укроп, возились в проходе дачники, мешая протиснуться выходящим. Максим легко перепрыгнул через них и увернулся от пары чемоданов, почти ледоколами пробивавших себе путь в проходе. Вот и перрон, как же хорошо после душного вагона вдохнуть свежего воздуха. Чуть скошенная вывеска гласила, что Максим прибыл в Полоцк. Он вышел на привокзальную площадь и огляделся.

На остановке полтора десятка людей, Максим поставил свой чемодан и обратился к стоящим.

– Вечер добрый. Кто-нибудь может мне подсказать, как проехать в санаторий «Солнечный»?

– Отсюда в санаторий автобусы только до обеда ходят. Опоздал ты, парень.

Максим даже растерялся. И что ему теперь делать? Все эти люди точно знали, куда им нужно попасть и на чём туда доехать, и только он беспомощно озирался, словно выброшенный на улицу котёнок.

– Погодь, парень. Я знаю, где в городе пункт сбора для тех, кто в санаторий отбывает. На четвёртом автобусе ехать нужно. Спросишь у водителя остановку «Заводская». Как выйдешь с автобуса, поверни налево, дойдёшь до угла и там увидишь площадку. Ежели ты везучий, то попадёшь сегодня в свой санаторий.