Девочки отложили календарь в сторону и накинулись на кусок ткани, а я, взяв в руки календарь, который видел впервые, рассматривал его с большим интересом: откуда он у родителей? Интересно, какой у меня день недели? Я стал вращать круг в центре, выставляя день моего рождения: 02.01.1974. Календарь показал – среда, и в этот момент впервые в моей жизни произошло событие: я услышал ГОЛОС, говоривший мне моим внутренним голосом:

– Это не твой день, ты не мог в этот день родиться!

«Ничего себе, вот это я сказал…», – подумал я. Но так как сказано это было очень уверенно, я сразу побежал в дом, к маме. Мама была в дальней спальне, белила потолок, известка падала на неё – она была занята, и всё же я обратился к ней:

– Мама, в какой день я родился?

– Сынок, ты такой большой и не знаешь свой день рождения? Второе января!

– Мам, я знаю свой день рождения, я спрашиваю, какой это был день недели?

– Пятница!

В моей душе вспыхнула радость:

– Мама! Как это может быть? Вы, наверное, напутали что-то? Вот календарь, он показывает – среда!

– Сынок, у меня шестеро детей, о каждом из вас я знаю всё: когда, где и во сколько родился, даже минуты и часы! Ты – наш старший сын, родился единственным из всех – дома, в этой спальне, утром, в семь тридцать, это была пятница. Так получилось, что в четверг я была в больнице, там врачи проверили меня и сказали: «Девушка, вам примерно ещё две недели ждать!». Я им в ответ: «Я больше не приду к вам!». Даже не знаю, почему я так сказала…

– Мама! Но календарь показывает: среда.

Мама сначала рассердилась:

– Что я, не помню?! Это была пятница, 21 декабря 1973 года… – и вдруг приложила ладонь ко рту. – Ведь не хотела говорить! Мы с Эммой Кондратьевной, врачом-акушером, – она роды принимала – решили, что для тебя будет лучше, если мы тебя запишем с нового, 1974 года, то есть на двенадцать дней позже, тогда и в армию ты пойдёшь позже, с весенним призывом ребят семьдесят четвёртого года рождения, а не с осенним – семьдесят третьего, ты для них будешь ещё молод…

– Мама! Как вы могли? Выходит, мы двенадцать лет праздновали не мой День рождения?!

– Ну, какая разница-то?

– Для меня – есть разница, это мой День, мне его ДАЛИ…

– Что за чушь, Саша, ты несёшь? Никто тебе не мог его дать, нет никого на белом свете, кроме нас с папой…

– Мама! Я сомневаюсь, моя душа возрадовалась этому Дню…

– Какая ещё «душа»?

– Мама! Я уже большой! Всё понимаю – у нас есть душа, я её чувствую!

– Сынок, глупости это всё!

– Мама! Не глупости, и я больше не желаю в это верить! Душа бессмертна, и мы принадлежим Kому-то…

– Что? Ещё скажи, что Бог есть на свете…

– А почему нет?

– Ну, сынок, этого я от тебя не ожидала услышать! Где же ты таких «знаний» набрался? У наших баптистов?

– Я с ними не дружу. Когда они проходят мимо наших домов, в свою церковь, мы с пацанами обзываем их «богомолами».

– Ну, зачем же так? Они просто отстают от нашего коммунистического общества, от идей нашей партии, в которой я состою…

– Мама! А если Бог, на самом деле, существует?

– Ты опять за своё. Выбрось это из головы!

– Мама! С этого года мой день рождения я буду праздновать двадцать первого декабря!

– Вот этого ещё не хватало! Будешь праздновать – как записано у тебя в свидетельстве о рождении – второго января!

– Нет, мама. Мой день рождения – двадцать первого декабря, и только в этот День я буду его праздновать.

– Этого не будет, Саша, потому что праздничный стол я тебе буду готовить второго января.

– А я не буду ничего есть с него! Это не мой День…

– Так, я всё сказала.

Я тогда очень обиделся на маму. А про «ГОЛОС» забыл, думал – сам себе сказал…