– Ах вот как… Вы можете быть не в курсе?

– Да. Я ведь ухожу после часа. Перед самой сиестой. Стараюсь, особенно летом, вернуться пораньше домой, до наступления жары.

– Хорошо… Спасибо, Катерина.

– Я могу идти?

– Да.

– До завтра, Таня.

– До завтра!

Прошло примерно полчаса, как Екатерина покинула дом. Таня немного пришла в себя после утреннего приключения и уже стала свыкаться с мыслью о том, что этот парень был дружком Курта. Она со своим, теперь уже практически бывшим, мужем Леоном не одно лето провела на его вилле и видела, какие толпы странных молодых людей здесь собирались на вечеринки. Этот парнишка вполне мог оказаться одним из них. В любом случае вечером она все уладит, и дело с концом.

Она искупалась и решила перекусить. Но только она переоделась, повесив сушиться купальник, как в дверь позвонили. И это был не просто звонок. Кто-то нажал на кнопку и не отпускал ее. Слышался грохот. Этот некто колотил в дверь кулаком и, по всей видимости, еще и хорошенько добавлял ногами. «Ну и денек…» – подумала Таня, взглянув на экран домофона. У двери стоял Санчес. Он явно был не трезв. Его немного покачивало в разные стороны.

– Что тебе надо? – спросила она в домофон.

– Открой, Таня, – ответил Санчес.

– Скажи, что нужно?

– Поговорить само собой.

– Давай в другой раз. Ты совсем не вовремя.

– Открой, Таня! Я не уйду. Буду колотить, пока полиция не приедет.

Она нажала на кнопку. Раздался писк открывающейся двери. Санчес вошел и, не обращая на нее никакого внимания, тут же отправился в гостиную. Его шатало в разные стороны, он спотыкался и цеплялся за встречные предметы, едва не свалив с постамента китайскую вазу, которой так гордился Курт. Таня вовремя поймала ее и зафиксировала в центре постамента.

– Когда ты успел так опьянеть? – спросила она, когда Луис свалился без сил на огромный диван из белой кожи посреди гостиной. – Мы виделись часа три назад. Ты был в полном порядке.

Санчес молчал и пристально смотрел на нее. Затем он достал сигарету и закурил.

– Скажи, Таня, – начал он, с трудом ворочая языком. – Что ты имеешь против меня?

– Честно? – Таня села рядом с ним.

– Да. Честно.

– Ничего.

– Тогда что ты сегодня устроила на площадке? Чего ты хотела от Дика? Когда ты уехала, он был сам не свой. Придирался ко мне по каждому чиху.

– Да неужели?

– Представь себе. Это твои гомофобные штучки… Я знаю…

– Это ложь. Я никогда не была гомофобом. Не смей меня в этом обвинять!

– Тогда что?! Что тебе надо от меня?! – взвизгнул Санчес и, обессилив, упал на спинку дивана.

– Что мне нужно?

– Да. Скажи.

Таня придвинулась к нему и пристально посмотрела Луису в глаза.

– Мне нужно, чтобы ты действительно был Аполлоном. Не комедиантом, изображающим Аполлона, – сказала она, немного повысив голос. – Не шутом! А самим Фебом! Светом! Огнем! Солнцем! Понимаешь?!

Произнося последние слова, Таня перешла на крик. Санчес замер и смотрел на нее во все глаза. Казалось, он с трудом мог дышать. Со лба скатывались капли пота. Весь его тонкий белый льняной костюм пропитался влагой. Он все смотрел и смотрел на Таню. Не мог оторвать глаз. Все думал о чем-то.

– Аполлоном? – прошептал он.

– Да.

– Но я человек… Всего лишь человек… Я знаю, ты помешана на методе Станиславского. Мне говорили об этом. Но я этому не учился. Я пришел в кино прямо со съемочной площадки… сама знаешь, откуда пришел.

– А раз знал, зачем брался?!

– Я не способен чувствовать так, как того хочешь ты. Я не учился чувствовать, вживаться, становиться кем-то.

– Не учился… Но ты все это понимаешь. У тебя получается. Не всегда, но получается.

Санчес завертел головой в знак несогласия.