Друзья прошли вниз по лестнице уже несколько пролетов, а спуск все не кончался. Королева, однажды уже побывавшая в подобной ситуации, чувствовала себя спокойно. Больше года назад, еще, когда она была принцессой и сбежала от Доктора Злыдня, то попала в страшную пещеру. Там тоже была сначала полная темнота, она была совсем одна, и не было надежды на спасение. Вот тогда было страшно. А здесь рядом и любимый Диньча, и все их самые верные и преданные друзья. И, в конце концов, Косичка чувствовала вину, за то, что Король Храброе Сердце, так любивший приключения, опасности и загадки, отказался от них. А теперь, они были в самом настоящем приключении. И Королева представляла, как светятся счастьем в темноте голубые глаза ее мужа.

Остальные чувствовали себя тоже неплохо и даже перешучивались тихим шепотом. Один только Оврано, прихрамывая и держась за генерала Раптора, причитал тихонечко себе под нос, что полностью ослеп, ничего не видит и никто ему теперь не поможет.

– Ох, мои бедные глазки, – стонал он, – не увидите вы больше яркого солнышка. Не увидите зеленой травки и голубого неба. Не стану я теперь знаменитым актером, не услышу никогда аплодисментов восторженной публики. Какой актер из слепца!

– Ничего, карамба, – утешал его Капитан Рекс, – слепые актеры тоже бывают, балалайку тебе под майку. Выйдешь на сцену с завязанными глазами и будешь стихи читать. Глаза то тебе зачем, карамба.

– Действительно. Я читал про слепых актеров древности, – вставил свое слово Путешественник Птиро, – они были очень знаменитыми и на их представления народ валом валил, так здорово они читали свои роли в театре. Даже специальные пьесы для них писали великие писатели.

– Правда? – с надеждой в голосе спросил Оврано, – значит еще не все потеряно. Точно! То, что я ослеп полностью, не помешает мне выучить роль! Кто-нибудь будет мне читать, а я буду запоминать. Великий слепой актер! Классно.

– А с чего вдруг ты решил, – раздался голос врача Дипло Дока, – что полностью ослеп? Как, собственно, ты поставил себе такой диагноз?

Все неловко замолчали. Было стыдно за бессовестного доктора, который не верил в страдания раненого.

– Но я же ничего не вижу, Док! – воскликнул несчастный Оврано, – я же полностью ослеп! Даже лучика света не могу разглядеть! Бедный я несчастный! Не верят мне еще друзья! Ты думаешь, я вру, чтобы меня жалели? Если так, то оставьте меня в этих джунглях под ближайшим деревом на съедение индейцам. Лучше погибнуть от их рук, чем знать, что тебе не доверяют заврики, ради которых рисковал своей жизнью.

Оврано разрыдался и начал вырываться из рук Раптора.

– Да мы все ничего не видим! – воскликнул Дипло Док, – причем тут слепота! Мы внутри пирамиды и у нас только одна спичка на всех. Мы ее экономим и потому идем в темноте.

Только тут до всех дошло, что Оврано мог и не ослепнуть. Он же очнулся только после того, как каменная дверь закрылась и просто не знал, что находится в подземелье в полной темноте! Опять все начали галдеть и утешать несчастного Оврано.

Бац!!!

– Ах!!! Ой-ой-ой!!! – раздалось впереди процессии, и все сбились в кучу.

Это шедший впереди всех Счастливчик отвлекся на разговоры и врезался лбом в каменную стену. Он прозевал поворот. Пока генерал и капитан, которые взяли на себя командование друзьями в трудных условиях, успокаивали своих друзей (на Короля не было никакой надежды, потому что, как только все остановились, он снова начал целоваться с Королевой и Димошей), Оврано молчал и медленно вникал в происходящее. Когда все угомонились и собрались идти вперед, он спросил: