Герцогиня кивнула портрету Герцога, и он, кивнув в ответ, высокомерно поправив свое жабо.

– Теперь Я собираю только все самое оригинальное и талантливое! – продолжила Герцогиня. – Я была царицей Фараонов и превращалась в змею и львицу… Была древнегреческой богиней красоты Афродитой и была самой красивой в мире! Я лучше всех пела и танцевала как Терпсихора! Была я и Хозяйкой Медной горы, и все сокровища каменных гор были моими! А теперь мне скучно. Не знаю, что еще придумать? Как думаешь, пойдут мне твои рыжие оригинальные локоны?

– Я не уверена, – ответила Соня. – А Серафим вам зачем?

Волосы Герцогини начали превращаться в золотистые локоны Сони, а Сонины – в блеклую паклю парика Герцогини.

– Не отвечай ей, – закричала Аня, – а то она заберет все, что ей понравится!

– Правильно, зубрилка, заберу! – ответила Герцогиня, повернувшись к Ане. – Твои глаза и ум уже при мне, а ты теперь – простофиля в картинной раме! Ха-ха-ха! Сколько будет: семь без четырех, да три улетело?

Аня, всхлипнув, беспомощно развела руками, и все женские портреты заплакали, утираясь платками.

– НОЛЬ! Все вы без меня – полный ноль, – злорадно произнесла Герцогиня, обведя всех высокомерным взглядом, – ведь только У МЕНЯ ваши ТАЛАНТЫ получили ВЕЧНУЮ ЖИЗНЬ и ПРИЗНАНИЕ!

На голове Герцогини возникла шапочка Нобелевского лауреата, а золотистые Сонины локоны начали, вырастая, двигаться к Герцогине, оплетая ее лицо и закручиваясь в искрящиеся завитки.

На старинных спиральных часах секундная стрелка ускорила вращение…

– Почему Соня молчит, – прошептал голос Попугая, – уже полминуты осталось?

– Спокойно, коллега, пусть думает, – тихонько ответил голос Кота.

Барон из портрета в центре захихикал: – Она вас боится, Ваша Превосходность!

Локоны Сони замерли, и, перестав закручиваться, начали опадать.

– Да-да! – засмеялась Герцогиня, – А ваш Серафим пусть прячется, меня это забавляет! Он и пикнуть не успеет, как снова окажется в моей мышеловке. А ты тоже боишься? Отлично! Я снова, что нужно, заберу себе! Страх очень питателен для моей кожи. А твоя кожа такая белая, как у всех рыжеволосых. И локоны твои такие яркие и необычные! Хочу такие же! Только почему они сейчас перестали виться?

Рыбка-глаз возникла у портрета флейтиста и голосом Попугая запаниковала:

– Все пропало! И Серафим пропал!

В портрете музыканта у флейтиста в руках проявилась флейта. Он с удивлением поднес ее к глазам. Флейта, вырвавшись из его рук, взмыла вверх, и сама начала играть детскую песенку. Соне показалась знакомой ее мелодия…

– Эту песенку напевала девочка с бабочками и желтым осколком зеркала, – подумала Соня, а вслух сказала, – Моим локонам нравится, когда я фантазирую, поэтому они и вьются! А вот ваши веснушки, мне кажется, точь-в-точь, как у той девочки у реки!

Волосы Сони начали восстанавливаться и виться, сворачиваясь в невероятные спиральки. На их месте у Герцогини опять стала проявляться серая пакля парика…

– Хи-хи! Какие веснушки? У меня?! – мелко захихикала Герцогиня. – Загадками говоришь! Прекрасно! Мне пригодится твое умение фантазировать – это как раз то, чего мне не доставало для полной коллекции! Скоро моя коллекция будет самым-самым-самым ЛУЧШИМ СОБРАНИЕМ ТАЛАНТОВ В МИРЕ! А Я – САМЕЕ всех!

Сонины локоны снова начали проявляться на голове Герцогини, свиваясь в причудливый венок.

– ЗАГАДКУ!? – воскликнула весело Соня. – Придумала! Отгадаете, – так и быть, получите мои локоны с фантазией в придачу!

Флейта наигрывала все громче…

Герцогиня нервно начала теребить поводок. Ее такса Брунгильда, поджав хвост, заскулила.

– Ну, давай свою загадку, – наконец сказала Герцогиня.