– Пахнет обезьяной, – сказал он. – Среди похитителей была обезьянка.

– Василёк, у вас есть фотографии пропавших инструментов? – спросила Верочка. – Надо знать, что искать.

Экскурсовод засуетился, забегал и через минуту принёс то, что просили. Это был большой альбом с красочными фотографиями экспонатов. Он откашлялся и с чувством, с толком, с расстановкой начал:

– Это ТРОМБОН. Пропало три экземпляра. А это – ВАЛТОРНА – такая красавица!

Полосатик тяжело вздохнул и продолжил:

– Четыре штуки. Такой замечательно-громкий голос!

Кот, похоже, вошёл в раж. Он приосанился и заговорил с вдохновением.

– ТУБА, – вещал он. – Самый большой из медных духовых инструментов. У неё такой изумительный бас!

Кот закатил глаза.

– Так, давай покороче да побыстрей! – не выдержал Майор и нетерпеливо гавкнул.

– С каждой минутой похитители всё дальше и дальше уходят, – напомнила Верочка и взволнованно затопала ножкой.

– Тубы – четыре, – затараторил Василёк. – А ещё – две ТРУБЫ.

Экскурсовод вздохнул – и что теперь? А дальше было вот что. Такса Майор шагал впереди, время от времени останавливаясь и нюхая воздух. За ним шла Верочка, высоко поднимая колени, а следом, пыхтя и отдуваясь, маршировал кот Василёк с трубой.

В это же время по улице продвигался странный субъект, по виду очень напоминавший носильщика в порту. На спине его красовался огромный мешок. В руках он держал саквояж. На самом верху, являясь заключительной частью странной пирамиды, сидела мартышка и дерзко показывала язык прохожим.

– Маруська, а ну-ка, сбегай на разведку, а я передохну! – велел субъект и опустил поклажу на землю.

Теперь можно было его разглядеть. Это был толстенький, кругленький дедулька, внешне напоминавший шарик. Всё в нём было круглое – глаза, нос, большой живот. Лысая голова блестела на солнце, пуская вокруг солнечные зайчики. Седая борода победно торчала вперёд.

Похитителем оказался дед Картошка. Вообще-то, это – прозвище, но окружающие всю жизнь называли его в честь коричневого и круглого овоща. Он так к этому привык, что уже и не помнил своё настоящее имя. С детства к нему привязалась ужасная болезнь – клептомания. Он тащил всегда, всё и отовсюду, потому что иначе не мог. Руки сами тянулись к чужим вещам. Из больницы он сбежал, тем самым отказавшись от помощи врачей, и теперь мотался по всему королевству, доставляя жителям неприятности. Единственным существом, которое его без памяти любило, была мартышка, которую он когда-то подобрал, испуганную, дрожащую от страха и холода. На всём белом свете Маруська признавала только деда Картошку.

Обезьянка ловко спустилась вниз, показала язык очередному прохожему и побежала выполнять поручение. Внезапно перед ней выросла высокая фигура.

– Ты разве не слышишь, марш звучит? Ты почему бежишь, а не маршируешь, как положено? – спросил хорошенький, коричневый с белыми пятнышками, оленёнок.

– Не до маршей мне, – отмахнулась мартышка. – На корабль опаздываю. Далеко ещё, не знаешь?

– За поворотом спуск к морю, – ответил оленёнок и пошёл дальше, чётко стуча копытцами.

Дед Картошка стоял и нервно крутил круглой головой. Было видно невооружённым глазом, что старичок явно где-то набедокурил и теперь чувствовал себя в опасности.

– Куда же запропастилась эта Маруська? – с досадой думал хозяин.

И тут вдруг… на него полилась вода. В один миг дедуля промок насквозь. Мешок тоже намок, верёвка ослабла. Из него высунулся тромбон и заиграл во всю ивановскую. Картошка подскочил на месте:

– Ах, что б тебя!

– Скорее, сюда, море рядом! – услышал он.

Это взъерошенная от воды, верная Маруська прибежала с новостями. Дедуля подхватил мешок и саквояж, и они заспешили на пристань, где стоял корабль, готовый к отплытию.