Беседа тем временем принимала самые причудливые формы. Ночь и тишина сделали нас всех немного философами. А рокеры были по определению зачинателями философии среди нас всех. Двое стойких «трусов» примостились на ковре рядышком с диванами и развесили уши, впитывая незнакомую информацию. Я смотрел на все это из глубин своего мягкого кресла и слушал неторопливую беседу Донны и Волосатого. Волосатый прикладывался к бокалу с коньяком, как только тема для беседы иссякала. Видимо, спасительная жидкость была для него вечным источником вдохновения. Он допивал уже пятую порцию, и в его рассуждения вкрались мистичекие нотки.

– Вечное противостояние Добра и Зла. Что это по-вашему? – он обвел нас удивительно просветленным взглядом. – Вот то-то и оно! Никто не знает наверняка. – И он снова отхлебнул из бокала.

– Ну, уж не борьба попсы с рокерами – это точно, – хохотнула Донна. – Насколько я знаю, тот конфликт начался задолго до появления людей. Но наши праотцы тоже приложили к этому руку. Помните неприятный инцидент с райским яблочком?

Волосатый неожиданно возмутился:

– А, это вы про Адама и Еву? Из-за каких-то двух похотливых мудаков мы с вами лишились рая!

Донна покачала головой и поморщилась. Она была не согласна.

– Если бы их не вышвырнули из Эдемского сада, то нас бы с вами сейчас тут не было. А Адам и Ева до сих пор бы швыряли камушки в Лету, понятия не имея ни о чем: ни об истории человечества, ни о всем прочем. Ничего бы тогда не было. Отсюда вывод: здоровое любопытство всегда дает положительный результат.

– Вы называете это результатом? – Волосатый обвел рукой все вокруг. – Какой же этот результат? Дерьмо это собачье, а не результат. Человек всегда превращает в дерьмо то, что ему дано природой, – и безо всякого логического перехода рокер развил свою мысль. – Вот в бога я верю! Никакие человеческие мозги не могут додуматься до того, до чего додумался он. Такое понапридумывать! Целый мир! И все так стройно, удивительно и логично. И на тебе – науку там всякую, таблицу Менделеева, и стихи, и музыку, – рокер хлебнул еще коньяка. – Представляете, Бог должен быть отличным физиком! Если следовать мысли, что он создал абсолютно все, то лучшего специалиста в квантовой механике просто нет. И в другой механике тоже. Знаете, что я вам скажу, – и рокер хитро глянул на нас слегка нетрезвым взглядом, – Богу давно уже надо дать Нобелевскую премию.

Я слегка вспотел от неожиданности этого заявления. Но Донна насмешливо поинтересовалась:

– Получается, что и с музыкой не все чисто? Если следовать твоей логике.

Волосатик слегка икнул, погрозил Донне пальцем и, обратив свой взор на меня, продолжил:

– С музыкой как раз все понятно! Неужели ты думаешь, что это волшебство может придумать банальное серое вещество в твоей голове?

Я вздохнул:

– В моей – вряд ли.

Волосатик слегка зарычал и замотал головой:

– Да хоть в чьей! Это невозможно! Мы же только приемники. Передатчик там, в непознанных сферах.

Вона как! Я и не догадывался. Но Волосатику было уже на все наплевать, кроме его философии. И он с упоением продолжал:

– Такого замечательного физика и лирика в одном флаконе еще поискать. За это надо выпить, – и рокер опрокинул в себя остатки коньяка. Сделав это, он снова икнул и убежденно добавил: – Да. Бог – лучший физик на нашей планете!

Высказав эту глубокую мысль, он внезапно впал в транс. Седьмой бокал оказался для рокера роковым.

Прима задумчиво водила кончиком пальца по краю широкого пузатого бокала. Волосатик мирно спал на соседнем диване. Гоша затаился в кресле. «Трусы», не выдержав суточного марафона, свернулись калачиком и сладко посапывали прямо на ковре. Трое оставшихся рокеров перебирали гитарные струны, создавая в воздухе удивительную смесь звуков и космических вибраций.