Майкл Уильямс выплеснул в себя остатки коньяка, словно воду.

– Не столь страшным был сам бунт, сколько реакция правительства на него, – совладав с эмоциями, продолжил он. – Из толпы наугад выхватили десятерых рабочих, избили палками до полусмерти, а затем сожгли дотла их дома вместе с семьями. Самим несчастным прилюдно отрубили головы, насадили на колья и выставили на площади для устрашения. Я видел все это своими глазами. Но мы не вправе были вмешиваться! И сил у нас достаточно не было…

– В первый раз слышу, чтобы у Британии на что-то не было сил, – сухо заметил Ватсон.

– Вот в чем дело, – задумчиво проговорил Холмс. – Так, стало быть, ваш водитель…

– Нелл единственный, кто выжил из всей его семьи. – Посол налил себе еще коньяку. Горлышко бутылки звонко стукнуло о край пузатого бокала. – Ему тогда было десять лет. В тот день он ходил с моей помощницей Ларой на рынок за фруктами. Все его родные погибли во время пожара. Поначалу мы приютили его в посольстве, а потом, уезжая, забрали с собой. Я… до сих пор чувствую вину за свое бессилие тогда, за свою трусость…

– А Нелл не дает тебе об этом забыть, – заметил Холмс. – Ты же видишь его каждый день. Это вполне изощренная месть. Но, возможно, этого ему стало мало… Скажи, Майкл, бывал ли ты в последнее время в загородном доме Мельниковых?

– Нет, у Мельниковых я вообще никогда не был, да и с чего… Постой, ты хочешь сказать, что подозреваешь Нелла? – Сэр Майкл в волнении выпрямился. – Это невозможно! Решительно невозможно! Нелл предан моей семье… долгие годы… Он любил Александра!

– Ты у Мельниковых не был, а твоя машина была, – усмехнулся Холмс. – Почему Неллу было не съездить туда в новогоднюю ночь? Сначала – чтобы забрать тела, потом еще раз – чтобы отвезти обратно головы? У тебя был прием, откуда ты знаешь, где был в это время твой шофер?

– Да с чего ты взял…

– С того, что на твоей машине такая же царапина, какую получили сегодня мы, когда возвращались от Мельниковых в город! А в ней – частицы пластиковой крошки от разбитых дорожных блоков, в которые врезалась машина, когда ее занесло. Уверен, что экспертиза это подтвердит. Сложный участок дороги, скользко. Как сводка происшествий – обязательно в этом месте кого-нибудь по колее повело… – улыбнувшись чему-то, с удовольствием процитировал Холмс. – Но мы легко можем это проверить. Запроси охрану посольства, выезжала ли твоя машина в новогоднюю ночь из гаража, и кто был за рулем. И пригласи сюда Нелла, но говорить с ним позволь мне. Это же Нелла мы видели в твоей машине у ресторана?

Несколько минут сэр Майкл осмысливал услышанное, затем решительно сделал два коротких звонка.

Нелл предстал перед ними, переминаясь с ноги на ногу и теребя в руках фуражку, как провинившийся ученик.

– Клянусь, я всю ночь был у себя. Вы моя семья, сэр Майкл, здесь мой дом. Смерть Александра разбила мне сердце, – медленно проговаривая каждое слово, произнес шофер. Большие блестящие глаза были устремлены в пол, пухлые губы нервно подрагивали. – Я скорей умер бы сам, чем позволил…

– Вы ездили в дом Мельникова в новогоднюю ночь. Зачем? – решительно перебил Холмс. – Мы поднимем записи с камер наблюдения в посольстве и докажем, что вы отлучались. Итак?

Нелл испуганно вскинул голову, и его взгляд затравленно метнулся с Холмса на посла и обратно, выдав его с головой. Оглушительно грохнул о паркет отброшенный тяжелый стул. Сэр Майкл Уильямс с воем вцепился в горло своего шофера, повалив спиной на соседний стол. Во все стороны брызнули предметы сервировки.

– Ватсон! Помоги мне! – крикнул Холмс, пытаясь отцепить пальцы посла от темнокожей шеи. – Майкл, остановись!