– Молодец, Похтэнкович!

Бригадир улыбается вполне искренне.

– Мельгитанин – ноги длинные!

Алек говорит с уважением.

– Ты чуть теленка не выиграл!

– Какого теленка?

– Приз победителю.

– Арэт, бежим еще раз, я не знал!

На этот раз все смеются весело и непринужденно.

Пастухи молча пересекают финиш и, не поднимая глаз, ныряют в палатку. Последний Миша, как всегда, с зубами наружу:

– А я последний!

– Задержался, бывает.

Встряхнуться, пару кувырков и мостиков – и в палатку, скоро завтрак.

Вельгоша опять без тени иронии:

– А ты, оказывается, хорошо бегаешь!

– По третьему. Молодежь бегать не умеет, пропита, прокурена. Это же не дистанция.

Прощальный круг по тундре перед отъездом. На этот раз в роли компаньона сын Алексея. Идем к дальнему лиману.

Твердая тундра, песчаный берег, перед самым лиманом заросли кедрача; они дали возможность подойти к берегу незаметно. У кромки воды бегает лиса: подходит к самой воде, затем деловито направляется к кустам, по дороге принюхивается к камешкам. Увидев нас, встала, как бы спрашивая: кто вы такие и что вам нужно? Не спеша повернулась и скрылась в кедрачах.

Вдали у берега огромный камень похож на цветок. Лепестки шевелятся, а ветра нет. Это нерпы греются на солнышке. По кустам можно попытаться подойти. Через полчаса упражнений типа «ходьба на четырех», «гусиный шаг» и «ползание по-пластунски» до них остается открытый участок метров в сто. Ни картечь, ни пуля их не возьмут, нужен карабин. Слева совсем рядом подобными упражнениями занимаются три человеческих фигуры. Это пастухи из соседнего звена идут к нам в гости и по дороге задержались. Придется им уступить: у них карабин. Один из них полчаса укладывается, готовит ружье, целится, потом переползает на другое место и начинает все сначала. Нерпы совсем разомлели и не подозревают об опасности. Наконец выстрел. Камень мгновенно пуст. Стрелок – Кукко – уже тянет за ласт убитого тюленя к берегу. Пуля попала в шею, выстрел хорош. У охотника лицо круглое, нос маленький, курносый. Он возбужден, даже счастлив, блестит глазами, шмыгает носом и хвастливо кричит:

– Учись, мельгитанин, вот так и надо!

Сопли вытри. Был бы карабин, тогда и поговорили бы, кому у кого учиться.

Пастухи быстро заработали ножами, разделывая тушу. Ножи как бритвы. Где бы ни были, всегда с собой брусочек и в свободную минуту вжикают им по стали. Палку строгать еще дадут нож, а открыть консервную банку – лучше не проси. Ножей, как правило, два: один большой, второй маленький для мелких поделок, сверлений дырочек; часто он сделан из одной половины ножниц. На поясах баночки, коробочки, финтифлюшки. Ничего брякающего, ничего лишнего – у каждой вещицы свое строгое назначение. Обязательный атрибут – аркан. Один из гостей – Чолько – сделал аркан из японского невода, расплел кусок и испытывает его при каждом удобном случае. Возраст у него предпенсионный, лицо землистого цвета, зубы редкие и желтые, движения медленные и вялые. Взметнул рукой – аркан ожег лоб, ухо и сковал, как спеленал. Перерубить бы, да ножа не достать. А как он освободит, так получится, что после драки… – Хороший аркан!

Вот тебе и «вялый в возрасте». Хорош, чтоб тебя! Пастухи нынче в ударе, придется уступить. День, видно, такой.

– Пошли, Артур, обратно.

На тундре, где берег переходит в ровное плато, пасутся на голубице штук двадцать гусей. Если пойти прямо на них, они улетят от нас. Хорошо бы гусятинки, в последний раз давно ели, только весной.

– Мужик, я сделаю круг кустами и буду сидеть вон там за бугорком. Ты ровно через час выйдешь и пойдешь прямо на них. Часы есть? На мои, когда будет ровно пять, иди. Все понял?