– Это то, что слышит пользователь, – пояснил руководитель проекта. – Переходим к более сложной ситуации.

Мальчик шел по ярко освещенной улице. Навстречу – фигура в плотно надвинутом капюшоне.

– «Мелкий торговец дрянью, – раздался голос в ушах мальчика, – каждая четвертая порция товара вызывает отравление, а каждое третье отравление – со смертельным исходом. Оно тебе надо?»

Голос был по-прежнему уверенным, но уже не столько командным, сколько дружелюбным. Голос друга, который все знает и хочет предупредить. Мальчик резко помотал головой, фигура отошла к стене – поджидать другую доверчивую жертву.

– И еще сложнее, – сказал руководитель.

Мальчик свернул в переулок. Навстречу шли трое парней, вида мрачного и решительного.

Внезапно мальчик громко запел: «Джингл бенц». Ошеломленные парни остановились, а мальчик быстро прошел мимо них.

– Впечатляет, – прокомментировал представитель заказчика. – Кстати, почему виртуальный друг говорит не по-арабски?

– Чтобы вам было проще понять, – улыбнулся руководитель проекта. – Активный лингвоблок рассчитан на три языка. Мы заложили арабский, английский и русский – об этом просили в приложении к техническому заданию. Принц, если захочет, сможет выучить русский язык. Когда займет престол, у нас появится новый друг на Ближнем Востоке.

Представитель тоже улыбнулся и спросил:

– Прибор прошел полевое тестирование?

– Нет. Пусть они сами найдут мальчишку того же возраста, роста и веса. Две недели он поживет, как принц, – вежливо сказал руководитель проекта.

Его собеседник уже не улыбался.

– Иван Николаевич, – резко сказал он, – в техническом задании напрямую прописано полевое тестирование устройства. Мы должны передать заказчику не только прибор, но и отчет о том, как сверстник Принца использовал его. И не в лабораторных условиях, а в повседневной жизни. Причем в режиме нагрузок и даже экстремальных ситуаций: быстро бегал, катался на самых адреналиновых аттракционах, прыгал с парашютом, может, подрался. Период испытания должен продлиться не меньше десяти суток. До дня передачи прибора меньше двух недель. Если полевое тестирование еще не начато, оно должно начаться завтра утром, а лучше – сегодня вечером.

Теперь не улыбался и руководитель проекта. Он подбежал к старому столу, в столешницу которого въелись чернила, пролитые еще во времена царя Николая II. Открыл ящик, всмотрелся в лист бумаги, протянул гостю.

– Простите, Игорь… Игорь Михайлович, в моем экземпляре договора о полевом тестировании ни слова.

Представитель заказчика пробежал глазами лист. Открыл портфель, вытащил такой же договор, вчитался, бросил на стол. Потом резким движением не просто достал – вырвал телефон из кармана.

– Это я. Почему в русский текст не попал подпункт «б» пункта № 14?! Переводчик? Ладно, с переводчиком – позже. Пока передай, что выговором не отделается. Это контракт на миллионы! И не рублей!

После этого представитель заказчика произнес такое грубое слово, которое в этой комнате не слыхали со дня постройки здания.

– Вот так у нас всегда… – вздохнул руководитель проекта. – Задумали, строили, построили, а из-за какого-то винтика-гвоздика всё и…

– Иван Николаевич, без философии, – уверенно и спокойно перебил его представитель. – По факту – косяк наш, к вашей лаборатории претензий нет. По ситуации – проблема общая. В наших интересах предоставить прибор с итоговым протоколом полевого тестирования. Найдите мальчишку, расходы на полевое тестирование в бюджет заложены. Контракт для испытателя составлен, сейчас я его распечатаю. А вы ищите ровесника Принца.

– Все не так просто, Игорь Михайлович… – вздохнул руководитель проекта. – Мы не зря запросили основные параметры будущего пользователя. Отклонения по росту и весу возможны, но очень незначительные. Кстати, это было одним из условий: когда Принц подрастет, то использовать МИК уже не сможет, и если не захочет расставаться с другом, то отдаст нам на апгрейд