– Ну а что потом с тобой было? – спросил его господин.

– Забрался я, значит, в укромный уголок под навесом у сарая какого-то и так крепко заснул, словно в замке ночевал. Вот только ночные гуляки меня малость потревожили, девки какие-то с кавалерами своими, но как увидели, что от меня им ничего не перепадет, кроме удара моим Андреа Феррара, обозвали меня нищим шотландцем и пожелали мне доброй ночи, а я и рад был, что так дешево отделался от них. Ну а утром я потихоньку домой поплелся. Нелегко мне было найти дорогу – ведь я в восточную часть города забрел; площадь там есть, Конец Мили называется; только сдается мне, что там этих миль не меньше шести будет.

– Ну что ж, Ричи, – сказал Найджел, – я рад, что все кончилось благополучно. А теперь пойди и поешь чего-нибудь. Ты ведь, наверно, проголодался?

– Сказать по правде, да, сэр, – ответил Мониплайз, – но, с разрешения вашей светлости…

– Забудь на время о моей светлости, Ричи. Сколько раз я тебе говорил!

– Истинный Господь, – ответил Ричи, – я мог бы забыть, что ваша честь – лорд, но тогда мне пришлось бы забыть, что я слуга лорда, а это не так-то легко. Но все же, – при этих словах он вытянул вперед три пальца правой руки подобно птичьим когтям, прижав к ладони мизинец и безымянный палец, – во дворец я попал, и мой приятель, обещавший мне устроить всемилостивейшую аудиенцию у его величества, сдержал свое слово и провел меня по черному ходу во дворец; и там меня угостили таким завтраком, какого я не пробовал с тех пор, как мы сюда приехали, – я на весь день наелся. Ведь каждое блюдо, съеденное мною в этом проклятом городе, было приправлено беспокойной мыслью о том, что за него придется платить. Правда, угощали-то меня всего-навсего жирным бульоном с костями; но ваша честь знает, что королевская мякина вкуснее крестьянского хлеба, а главное дело – даром все… Но я вижу, – прибавил он, внезапно обрывая свою речь, – что уже надоел вашей чести.

– Ничуть, Ричи, – промолвил молодой лорд, и в его голосе звучала покорность судьбе, ибо он прекрасно знал, что никакие шпоры не заставят его слугу перейти с медленного шага на резвый галоп, – ты достаточно натерпелся, выполняя мое поручение, и заслужил право рассказывать эту историю так, как тебе вздумается. Я хотел бы только, чтобы ты назвал еще имя твоего друга, который провел тебя к королю. Ты был очень скрытен на этот счет, когда взялся с его помощью передать прошение в собственные руки его величества; у меня есть все основания предполагать, что мои предыдущие прошения застревали у его секретарей.

– Совершенно верно, милорд, – сказал Ричи, – сначала я не хотел называть вам его имени и звания: я думал, что вы будете оскорблены, если узнаете, что за человек занимается вашими делами. Но многие достигают высокого положения при дворе с помощью людей еще более ничтожных. Так вот, это был Лори Линклейтер, один из кухонных мужиков, бывший подмастерье моего отца.

– Кухонный мужик! – воскликнул лорд Найджел с досадой, шагая взад и вперед по комнате.

– Но подумайте о том, сэр, – спокойно возразил Ричи, – что все ваши знатные друзья покинули вас и не решились открыто проявлять свою дружбу или поддерживать ваше ходатайство; и хоть я от всего сердца желаю, чтобы Лори получил более высокую должность ради вашей светлости и ради меня, и особенно ради него самого – больно уж он славный малый, – вашей светлости не следовало бы забывать, что кухонный мужик, если можно назвать мужиком того, кто работает на кухне его величества короля, нисколько не ниже главного повара в любом другом месте. Ведь, как я уже сказал, королевская мякина вкуснее…