– Мы больше с ним не общаемся, – говорила она, тяня к себе сестру – его даже родители изгнали.

Я достал из потайного кармана, который был в обрывке балахона, маленький передатчик, сел, скрестив ноги, и стал всеми руками настраивать его.

– Что ты делаешь? – синекожая используя длину хвостика приблизила ко мне своё тело.

Её волосы, которые намотались ей на руку, поползли и обмотали мне шею. Но они не стали душить меня, на конце их образовалась змеиная морда, которая, раскрыв пасть, приближалась к моему лицу. Я не обращал на это внимания, хотя я и не знал об их анатомии, но помнил, что эти виды обладают большими объёмами «ки», поэтому она иногда выплескивалась наружу, принимая различные формы и действия, и в редких случаях слушалась владельца.

– Клавел, фу, – она поглядела на волосы, которые оплели меня – они меня иногда не слушаются.

– Ничего, – я не отвлекался от передатчика – я так понимаю этот рабский ошейник подавляет «ки»? – я поднял голову и хотел указать пальцем на него, но не ожидал, что она так близко будет нависать.

Мы столкнулись носами, вблизи она ещё красивей, моё десятикамерное сердце забилось сильнее.

_ Фью-фью, – её сестра так же лежала во всю длину хвостика, положив подбородок на руки – может быть, когда мы сбежим, ты на нём, женишься, сестрёнка?

Она промолчала и вернулась в исходное положение, потом резко сдернула золотистый пояс, он распрямился у неё в руке и зашипела змеиная пасть. Я еле успел откатиться в сторону, когда в то место, где я сидел, вцепилась раскрытой пастью змея. Ламия отдёрнула пояс и он уменьшился в длине. Она больше не нападала, но я увидел, что передатчик мной был раздавлен и всё, что я делал, пропало в пустую. Я ведь хотел перехватить переговоры этих странных атлантов, но, если они те, о ком я думаю, их истребили ещё в древности их сородичи. Я сидел в углу на корточках, готовясь к очередному броску. Но она приставила пояс к талии, и он обернулся вокруг неё. Так или иначе, придётся у них выяснять, что тут происходит. Но мне не хочется снова получать от этих двух: одной как будто всё до барабана, а другая её бережет и, вообще, ведёт себя непредсказуемо, этот вид и вправду проблемный.

– А вы знаете, по-видимому, это золотые атланты, – я начал разговор как можно непринуждённее, решив потом попытаться направить его в нужное русло – это очень интересно…

– Молчи. – синекожая резко развернулась снова к стене, только её висевшие по бокам локоны открыли пасти и повернулись ко мне, хотя глаз у них не было.

Другая встала на хвостики, нагнувшись, старалась разъединить спутанные кончики, которые её сестра всё ещё держала вместе. Пока не получается из них вытянуть ничего, и, вообще, я не шпион, я историк. Обидно, эта первая, синекожая, очень хорошенькая, но она даже не подумала представиться. Её сестра тоже не назвала её имя, а может быть у сильнейшего вида ламий и имени нет? Хотя видно я это не узнаю, ведь завтра казнь, только, когда это, я совсем даже не знаю сколько сейчас времени. Пока я был весь в своих мыслях, мою ногу что-то опутало и дёрнуло. Мои ноги, а точнее кости, были недоразвиты и вся левая нога страшно хрустнула, ещё меня тянули и я ударился головой. Я посмотрел: синекожей на эти звуки было наплевать, она даже не повернулась.

– Извиняюсь, – говорила Рюлин, продолжая меня тащить к себе.

– Если извиняешься, то прекращай – я повысил голос, держа все руки за головой и поглаживая ушибленное место.

Вот на это синекожая среагировала мгновенно. Как раз в это время обрывок балахона задрался, а она начала разворачиваться. Потом я уже ничего не видел, мне загородил вид поднявшийся балахон.