Её рассказ и мое эротическое удовольствие от волочения за палец прервал знакомый баритон:
– Капрал Бьернсон!
В узком корабельном коридоре прямо перед нами возвышался собственной персоной майор Свен Бьернсон. Он отозвал Ленни в сторону, коротко переговорил с ней, кивнул и перевел взгляд на меня.
– Хау а ю? – поинтересовалось начальство.
Я было открыл рот, однако Бьернсон опередил меня:
– Р-райт! – ответил он сам себе со знакомым раскатистым R и, заложив за спину руки в черных лайковых перчатках, отправился далее по коридору.
– Вы однофамильцы? – спросил я, когда долговязая фигура исчезла из виду.
– Йа, одна фэмэли – орлогс-кэйптэн май анкл, – она отперла ключом дверь, и мы вошли в помещение, похожее на кладовую.
– Дядя? – удивился я. – Вот те здрасте! Погоди, майор твой дядя! Ты капрал! У вас что, династия?
– Как ты знаешь? – изумилась она в свой черед и смешно приподняла выщипанные бровки. – Йа! Да, династия… Дед моего дяди, майора Свена Бьернсона, приезжать фром Свэдэн. Он был граф Бьернсон, брат король Бернадот.
– Убиться можно! – изумился я на одесский манер. – Так ты потомок наполеоновского маршала, отпрыск династии Бернадотов, королей Швеции и Норвегии? Ты что, принцесса?
– Йа, принцесс, чуть-чуть, – девушка, очаровательно наморщив носик, показала пальчиками, насколько чуть-чуть.
Неожиданно Ленни обвила руками мою шею и прильнула теплыми солоноватыми губами к моим, пересохшим от вселенского восторга.
Глава 7. Паруса Катти Сарк
По словам все той рыжей бестии Эпельбаума, ваш покорный слуга спускался по трапу на родной борт с «мечтательно-счастливой физиономией клинического идиота». На вытянутых руках я торжественно нёс большую пластиковую ёмкость, весьма напоминающую детскую ванночку для купания младенцев. Ванночка была заполнена пёстрыми картонными коробками. Как выяснилось позднее, внутри этих коробок находились хитро сработанные буржуйские анализаторы качества рыбы. Все вышеуказанные обстоятельства и предметы, вкупе с моей нечеловеческой паганельской ловкостью, превратило такое несложное сооружение, как корабельные сходни, в практически непреодолимое препятствие…
Наверное, в прошлой жизни я был домашним гусем…
Нереализованная мечта о полете тайно жгла моё сердце и в этой жизни. Пролетая над родной, свежевымытой, благоухающей хвойным мылом палубой, я столкнулся с проблемой выбора. Мне предстояло одно из двух: либо обогнать летящую впереди детскую ванночку с грузом и приземлиться за бортом нашего траулера, либо избрать в качестве более комфортного пункта прибытия родную палубу. Благо, что совсем близко ярким посадочным знаком маячила чья-то рыжая голова…
Близкое знакомство с костлявым арийским естеством Генриха Оскаровича не входило в число моих ближайших планов. Тем не менее встреча двух добрых друзей прошла в теплой непринужденной обстановке…
– Пенипона Дульядед Рама тринадцатый! Свазиленд об Лесото через Антананариву поперек брашпиля! В рот тебе клеш, сволота малолетняя! – блеснул сбитый с ног Эпельбаум знанием географии и прочих гуманитарных наук.
Наша судовая разведка тем временем не дремала. В русский матросский кубрик пригласили парочку языков из числа юных театралов-десантников. Норвежских ребят, что называется, приманили на любопытство. Наши парни, как говорится, накрыли поляну… и поляна сия заслуживает отдельного описания.