Поэтому Лёнька ничего больше не стал выяснять у ошалелого Сашки и, взяв провод начал его осматривать.

Провод состоял из нескольких кусков. Сашка все эти куски взял и, без всякой изоляции жил, скрутил вместе. Вот и вышло короткое замыкание. И так было во всех трех местах соединений.

Тяжело вздохнув, Лёнька покачал головой:

– Ну, ты даешь, Сашка! Ни черта ты не соображаешь в этом электричестве. Какого черта, ты вообще полез туда! Смотри, как это надо делать, – и принялся разбирать творение Сашкиных рук.

Сашка стоял рядом и только тягостно вздыхал.

Лёнька разобрал все скрутки и, заизолировав каждую жилу по отдельности, скрутил их так, как и положено. Подсоединили провод к щитку, и в штабе у Сашки появился свет.

Но тут прибежали соседи, Лёнькина и Сашкина мамы и начался крик.

Соседи обвиняли малолетних «монтеров», обесточивших дом в хулиганстве, а матери кричали на сыновей из-за их непослушания.

Но, когда Сашкина мама увидела опаленные Сашкины брови и чуб, то тут уже начались и слезы, и причитания.

Лёнькина мама тоже осмотрела сына, но в солидарность с Сашкиной мамой они обе причитали:

– Что же вы с собой творите! Вас же убить могло!

Подзатыльники, обнимания и слезы всё перемешалось.

Соседи, когда поняли, что «монтеры» достаточно наказаны, разошлись.

А женщины, обняв своих чад, развели их по домам.

Вечером мама отчитывала Лёньку:

– Сколько раз я тебе говорила, займись чем-нибудь?

На что тот только бубнил:

– Ну чем ещё заниматься? В магазин я сходил, огород полил, с Тайгой побегал, а что дальше делать? Хотел на Зею сбегать, но тут Сашка попался.

– Хватит сваливать всё на других! – прервала Лёньку мама. – Сам во всем виноват, – а потом вспылила. – Что за характер! Он всегда ищет крайних. Лишь бы его не трогали, – но, немного подумав, решила. – Хорошо. Папа приедет. Я ему всё расскажу. Пусть он придумает, чем тебя занять. А то точно…, – она покачала головой, – или ты кого-нибудь взорвёшь или спалишь, – она решительно встала из-за стола и ушла к себе в спальню.

От её обещаний, Лёнька даже поёжился. С папой разговор мог пойти только двумя путями. Или он врежет оплеуху, или посадит Лёньку перед собой и долго-долго будет вести с ним душещипательную беседу.

Последний вариант был более тягостным. Потому что приходилось прикидываться виноватым, соглашаться, во всем поддакивать, даже если в душе и не согласен, и тяжко вздыхать, изображая полное раскаяние.

На следующий день из командировки приехал папа. Он был в приподнятом настроении, счастливый и довольный, что наконец-то добрался до дома.

Папа, как всегда, всех обнял и расцеловал. Потом помылся и ушел на работу. Вернулся он поздно. Они с мамой о чём-то долго разговаривали в спальне, а потом вышли и всей семьёй сели за стол.

Чаепитие продолжалось долго, потому что папа по давней привычке читал вслух сыновьям книгу. На этот раз это был «Таинственный остров» Жюль Верна.

Хотя Лёнька уже читал «Таинственный остров», но при папином чтении приключения героев романа воспринимались как-то по-новому.

Вовка с Андрюшкой ещё не слышали эту книгу и внимательно слушали.

Закончив очередную главу, папа осмотрел сыновей через очки и таинственно сказал:

– Ну, а что будет дальше, мы узнаем завтра. А теперь – всем спать – братья неохотно поднялись и поплелись в ванную, а Лёньку папа подозвал к себе:

– Слышишь, Лёньчик мой дорогой, придется тебе чем-нибудь заняться, – он испытующе посмотрел на сына.

Лёнька весь день ждал этого разговора, но никак не мог предположить, что он начнется именно так. Поэтому, в нерешительности только и смог ответить:

– Пап, ну чем тут ещё заняться? Я не знаю, чем. В лагерь мне еще рано ехать, лагерь начинался только через десять дней. Что я тут десть дней буду делать? Надоело мне всё… Даже читать надоело, – привёл Лёнька последний аргумент.