– Чего ты Снег, не мешай. Всё нормально.

А Снег перед его ногами суетиться и не пускает вперед. Палыч его отстранил и пошел вперед. А Снег добежал до середины ключа и остановился. Палыч ему кричит:

– Снег, ко мне.

А тот не идет. Сел на льду и скулит. Палыч двинулся в сторону середины ключа, а Снег отбежал на середину ключа. Там неожиданно лед под ним треснул, и он сразу же ушел под воду. Там была самая стремнина и вода в ней прямо бурлила. Снега нигде не было видно. Мы все это наблюдали с берега. Увидев, что Снег ушел под воду, мы бросились к Палычу, а тот кричит нам:

– Назад! Никому не ходить сюда!

А сам скинул рюкзак и осторожно пополз к промоине. Но Снега нигде не было видно. Он так и не появился из-подо льда. Унесло его течением. Сам Палыч осторожно вышел на берег. А выше по течению мы нашли переход и к концу дня были уже в Дамбуках.

Мужики молчали, выслушав эту историю. Только один из них вздохнул:

– Ну, и умный же был пес.

Рассказчик подтвердил:

– Золото, а не пес. Палыч – отличный художник. Он этого, своего Снега нарисовал. Очень красивый портрет получился, – мужик замолк, а потом, посмотрев на мальчишек, доброжелательно предложил:

– Проходите. Это ваши? – показал он на аккуратно заправленные койки.

Сашка утвердительно кивнул головой и прошел к своей кровати, а Лёнька последовал за ним.

Про Снега Лёнька знал. Анатолий Палыч несколько раз рассказывал им о своем верном друге. А вот о его гибели Лёнька слышал первый раз.

Дома у Сашки висел портрет Снега. Анатолий Палыч действительно прекрасный художник и на этом портрете Снег, на фоне заснеженных сопок, выглядел, как живой.

Мужик с бородой, который рассказал о гибели Снега, замолк, но после небольшой паузы продолжил:

– А батьке передай привет от Ветрова Вадима. Хорошо мы тогда поработали, – задумчиво произнёс он.

С расспросами к мальчишкам больше никто не приставал, и они спокойно сидели на своих кроватях и смотрели на окружающих.

Двое мужиков поставили между коек табуретку и достали бутылку водки. Тут же на табуретке нарезали хлеб, открыли пару консервных банок, накромсали хвост какой-то вяленой рыбины, и один из них предложил мальчишкам:

– Давай, пацаны, намазывайте себе бутерброды. Небось, давненько не ели?

Поначалу Лёнька хотел отказаться, но мужики так приветливо смотрели на них, что он не смог сделать этого. Они с Сашкой пересели на койки мужиков, а те, отрезав от булки хлеба огромные ломти, намазали на них толстым слоем тушёнку.

Ну и вкусно же было жевать мягкий пахучий хлеб, густо пропитанный соком тушеного мяса.

Вадим заварил свежий чай. Он наломал в чайник плиточного чая, а в кружки бросил по несколько кусков рафинада.

– Давай, пацаны, запивайте, – он налил чай в кружки и передал их мальчишкам.

Чай был терпкий, пахучий и очень сладкий.

Поев, мальчишки поблагодарили, с виду грозных мужиков, и пересели к себе на кровати.

А мужики, открыв бутылку, сидели и разговаривали о чём-то своём.

Но тут в комнату вваливается какое-то чудо.

Этим чудом оказались два молодых парня. Один из них был пьян в дымину. По его виду было понятно, что он совершенно невменяем.

Второй, более трезвый, занес его и бросил на койку.

Мужики, прервав беседу, недовольно посмотрели на этот мешок в одежде, издающий миазмы алкогольного перегара и один из них недовольно произнес:

– Ну вот, опять бичуганы нажрались. Сколько можно?

На что более трезвый парень, заплетающимся языком, отреагировал на замечание:

– А вы, сами-то чё делаете? Вон квасите, – он неверным жестом указал на бутылку, стоящую на табуретке. – Дайка, и я с вами тоже квакну.

– Нечего тебе здесь делать, – грозно сказал Вадим. – А то огребешь по полной схеме. Вали отсюда!