Кира расхохоталась.

– Это мне нравится! Наверное, впервые встреченный мною кот не боится признаться в том, что он не совсем уж и герой, – и поспешила вслед за Синичкой.

Тропинка теперь вела вдаль от серых и бежевых панельных домов, и шелест травы, казалось, окружал со всех сторон. Чуткий нюх Елисея улавливал топот убегавших мышей, и хотелось бы сесть, прислушаться, и схватить какую-то из них, но живот намекал, что он не очень-то и голоден, да и умение Киры и Синички контролировать свои инстинкты не позволяло Елисею дать себе волю.

«Казалось бы, каждый из нас – свободный кот,» – рассуждал он, перепрыгивая через небольшие кочки и грязные лужицы, – «Делай что хочешь! Но вот я уже в компании, и уже ограничиваю себя в действиях. Вот так и работает общество,» – на хвост чуть было не прицепился репей, но Елисей в последний момент смог вильнуть в сторону.

Он прекрасно понимал, что сейчас их вереница занята мыслями о самих себе. Редкая душа думает о других, и то – зачастую в эгоистичном контексте. Но страстное желание влиться, соответствовать нормам не позволяет раскрыться на всю катушку, и поэтому Елисей продолжал идти за хвостом Киры, отставив мысли о возвращении в уютный двор или охоте на мышей на задний план.

Отвлеченный на свои размышления, он чуть было не пропустил момент, когда в шелест травы вмешались новые звуки – чуть скрежещущие, полые и явно издаваемые чем-то очень большим.

– А что.. Что это? – от долго молчания горло чуть пересохло, от чего интонация получилась напуганно-мяукающей

– А это, друг мой, тот самый монстр, – Синичка развернулся, и чуть снисходительно посмотрел на Елисея, – хочу представить тебе – Борщевик!

А посмотреть было на что. Гигантские, уносящиеся в небо стволы невиданного растения уносились в небо, венчаясь крупными созвездиями с семенами. Елисей склонил голову на бок. Что-то эти растения ему напоминали.

– Постойте-ка, – он подошел чуть ближе и поднес было лапу к желтеющему стволу, но отдернул, – это что, укроп? Как во дворе?

Была у него парочка постыдных воспоминаний, когда он, будучи подростком, врывался, привлеченный ароматами печеного мяса, на кухню какой-нибудь солидной особы, а та, за неимением более предпочтительных предметов, гоняла его к двери пучком полувысушенного укропа, от чего в шубке запутывались его чересчур ароматные желтые семена. Пренеприятнейшее ощущение было – вытаскивать их, и представив, что подобным вот гигантским укропом его будет гонять какая-нибудь поразительных размеров дама, Елисей прыснул от смеха.

– Вовсе не укроп, – Синичка укоризненно посмотрел на Елисея и, внимательно оглядев землю, присел. – Эта гадость очень опасна, – в подтверждение его слов, хвост кота начал ходить ходуном.

– Но ведь он не хватает всех подряд своими ростками, так ведь? – все еще продолжая улыбаться, Елисей обошел толстый ствол. Так и тянуло врезать ему лапой, чтобы проверить – полый он, или же сочный и мясистый, как заправское чудовище.

– Нет, не хватает, – вздохнула Кира, подойдя к Елисею, – Но стоит его коснуться, как на нежной коже проступают жуткие ожоги. А если сок попадет в глаза, то запросто можно ослепнуть.

– Неужели это правда? – с недоверием взглянул он на кошку, даже отступая на пару шагов назад. – Выглядит оно конечно не особо привлекательно, но…

– К сожалению, да, – Кира махнула хвостом, словно приглашая оглядеть пустырь, где то тут, то там торчали грандиозные маковки растения. – Сейчас он уже не так опасен, но в пору цветения много человеческих детей страдает каждое лето. Несмотря на все предостережения, они хватают листья и стебель для своих непонятных игр, а потом спустя пару часов с ревом бегут домой, ведь на них уже и смотреть страшно – все в волдырях, зудит, болит и чешется, – Елисея передернуло.