Он даже попятился.

– Если Лучникова нет, я зайду попозже, суда…

– Не знаю, будет ли он позже, – отрезала женщина, слегка нажимая дверью на плечо Стрельца, словно хотела побыстрее выдавить его из дома.

В это мгновенье резко повеяло сквозняком, пролетел холодный ветерок, и в дверях, ведущих в комнаты, появился высокий человек в темно-серой одежде.

Лицо его выражало удивление, однако Стрельцу показалось, что с большим недоумением, чем на нежданного гостя, хозяин смотрел на стремительно обернувшуюся к нему женщину, словно был озадачен ее присутствием в своем доме.

– Это опять ты, Анна? – спросил он недоверчиво, щурясь в полутьму коридора.

Женщина молчала.

– Ну что же… Да, а я что-то замерз сегодня, зашел погреться, – как-то непонятно сказал хозяин и улыбнулся Стрельцу. – Вы ко мне? Из редакции небось направили? У вас материал для «Сферы»?

Стрелец невольно вздрогнул при этом слове.

– Поболеть не дадут спокойно, – сказала с ненавистью Анна.

– Ничего, проходите, проходите. Я уж утомился один да один, – говорил Лучников, делая Стрельцу приглашающие жесты.

Наконец Анна посторонилась.

– Пройдите! – приказала она, и Стрелец ощутил, что взгляд ее упирается ему в спину, будто дуло огнестрела. Он с облегчением перевел дух, когда дверь за ним закрылась.

Первой мыслью его было: «Немудрено заболеть! Какая сырость, холод!» – а потом он забыл обо всем.

Стрелец оказался в высокой просторной комнате, увешанной множеством картин. Зрелище это захватило его с первого же мгновения. Он так и замер: ведь на большинстве их был запечатлен не беспечный щебет земной красы, а мир Космоса. О нет, это был не тот Космос, который видим только астронавтам и полонил воображение большинства землян: чудовищная и манящая бездна с вкраплениями яростных солнц и межзвездными провалами – бездонными до замирания сердца, головокружения. Холод, одиночество… Нет, здесь была сверкающая, многоцветная Вселенная – обиталище богов бессмертных! – вся перевитая златом-серебром созвездий, подобная той Вселенной, которая раньше открывалась Стрельцу только в Сфере!

Он словно бы вернулся в родимый дом… Протянул руки к стене – и спохватился, перехватив взгляд Лучникова.

– Если бы светила небесные не сияли постоянно над нашими головами, а могли быть видимыми с одного какого-нибудь места на Земле, то люди целыми толпами ходили бы туда, чтобы созерцать чудеса неба и любоваться ими. – медленно произнес Лучников, обводя картины широким жестом.

Стрелец улыбнулся:

– Вот уж точно сказано! Кто такой умный? А кто же написал эти картины?

– Слова принадлежат Сенеке. Картины – мои.

– Да, ведь вы художник, – вспомнил Стрелец сказанное ему в редакции.

Лучников молчал. Он стоял в свободном простенке у самого окна, чуть касаясь затылком тяжелой серебристой шторы, и от этого тусклого полусвета его русые волосы казались подернутыми сединой. Лицо померкло. Теперь он показался Стрельцу постаревшим, измученным. Или и впрямь болезнь пригасила живой свет его лица? Но такую печальную усталость Стрелец встречал прежде только у много поживших, много испытавших людей.

– Был, – внезапно произнес хозяин дома, и Стрелец не сразу сообразил, о чем речь. – Был художником.

– А теперь? – с непонятным ему самому волнением спросил Стрелец.

– А теперь… – Лучников запнулся, бросил взгляд в окно, потом опять на гостя. – Теперь хвораю. И собираю иногда случаи для «Сферы». Так что у вас там?

Стрелец смешался. Господи, да он совершенно запамятовал, зачем явился сюда, зачем искал встречи с Лучниковым!

«Решайте сами, как себя вести, – говорил на прощанье Булгарин. – Смотрите по обстоятельствам. Браслет поможет вам убедить Лучникова в чем угодно, но, может быть, не стоит сразу открываться. Выдайте историю с Девой, скажем, за некое видение, что ли, за таинственный случай…»