– Сударь! – гневно ответил англичанин. – Английский джентльмен ничего на свете не боится, но я спрашиваю себя, насколько общество тигра прилично джентльмену?

– Весьма возможно, что Луизон в этот момент задает себе такой же точно вопрос и спрашивает себя, насколько общество английского джентльмена будет приличным для нее. Но, наконец, будем вести себя корректно. Господин поручик, позвольте узнать ваше имя и фамилию?

– Зовут меня, сударь, Джон Робартс! – ответил англичанин надменно и сухо.

– Прекрасно! Будь внимательна, Луизон! Представляю вам высокопочтенного Джона Робартса, поручика двадцать пятого гусарского полка ее величества королевы… понимаете? Потрудитесь помнить, что вы не смеете прикоснуться к нему ни зубом, ни когтем, за исключением случая законной защиты…

– Милостивый государь! Скоро ли вы прекратите эту неприличную комедию? – сказал англичанин.

– А вам, господин поручик Джон Робартс, – продолжал, нисколько не смущаясь, Коркоран, – имею честь представить мисс Луизон, наилучшую мою подругу… Теперь, господин поручик, если вы находите, что я недостаточно уважительно отнесся к вашему мундиру, я к вашим услугам и готов тут же и немедленно дать вам удовлетворение.

– Хорошо, сударь! – отвечал Робартс. – Об этом мы поговорим впоследствии, а теперь потрудитесь следовать за нами.

Путешествие оказалось непродолжительным.

В четверти мили оттуда, на берегу маленькой речки, впадавшей в Нербуду, находился английский лагерь. Лошади, солдаты, маркитантки и все сопровождающее английскую армию группировались в весьма живописном беспорядке.

Джон Робартс, сопровождаемый Коркораном и Луизон, вошел в палатку полковника Баркли.

Полковник Баркли, исполнявший теперь обязанности бригадного генерала, был самым храбрым офицером индийской армии. Он с большим трудом приобретал все повышения в чинах, и всегда как в мирное, так и в военное время ему давали самые трудные поручения. То командуя полком на границе, то в звании резидента наблюдая за туземными властями, за их правительствами и приготовлениями государей, плативших подати Индийской компании, как, например, Голькар, он приобрел полное доверие солдат и знал вполне основательно все пружины английской политики в Индии. Однако, не будучи ни братом, ни дядей, ни сыном или племянником кого-либо из директоров Индийской компании, он медленно повышался, но всегда получал неприятные или весьма опасные поручения.

Вот и теперь ему поручили атаковать Голькара.

Если ему удастся победить, то уже был наготове парадный генерал с блестящим родством, который тотчас будет прислан стать во главе армии и воспользоваться плодами победы Баркли. В силу этого полковник Баркли был постоянно в дурном расположении духа и имел вполне основательное нерасположение к фаворитам высокопоставленной и всемогущественной Индийской компании, но все это не мешало ему строго выполнять все свои военные обязанности.

Когда Джон Робартс вошел в палатку, старый Баркли, повернувшись к нему, спросил:

– Что нового, Робартс?

– Мы задержали одного человека, господин полковник. Это француз и, по-видимому, шпион Голькара.

– Хорошо! Введите его.

– Но, – сказал Робартс, – он не один…

– Хорошо! В таком случае пусть войдут с ним другие, и поставьте двоих часовых у входа в палатку.

– Но… господин полковник…

– Делайте так, как я вам говорю, и прошу не возражать мне!

Робартс замолк, подумав: «Ну что же, не хочет выслушать мои объяснения, пусть будет как ему угодно».

Сделав знак Коркорану, он сказал:

– Войдите!