«Я, наверное, сильно к нему привязался», – подумал Фильт. – «И не просто как к Наставнику или источнику знаний и всевозможных интереснейших историй. А как к человеку, хотя он маг. Как к отцу».

Тут на разведчика, который не помнил своих настоящих родителей, накатили грустные мысли, и он принялся старательно их отгонять, чему не в малой степени поспособствовало поданное пиво, оказавшееся потрясающе вкусным и чем–то – пожалуй, своей простотой и искренностью – напомнившее юноше темный сорт в «Пьяной каракатице».

Последующие полтора часа оказались праздником для желудка, и учитель с учеником, не сговариваясь, о деле не говорили. Разведчик мысленно поблагодарил чародея за совет заказать небольшие порции салата и супа, иначе таявшие во рту нежные ломтики вепря в него бы уже не поместились. Фильт обмакивал их в горчицу, хрен и какие-то незнакомые ему соусы с явным добавлением ягод и меда. Мол-Габур тоже нахваливал обед и попутно, в паузах между блюдами, рассказывал всякие смешные истории из своей жизни на кулинарные темы. Юноша только и успевал вытирать салфеткой слезы от смеха после очередной байки волшебника.

Грандиозный обед завершился, и Фильт, теперь уже совершенно спокойно и не задавая вопросов, наблюдал за процессом оплаты, лишь машинально прикидывая в уме, сколько бы пришлось отдать за такое пиршество в Кафтелии, хотя он очень сильно сомневался, что там смогли бы приготовить эти блюда так вкусно.

Они покинули гостеприимного «Голодного вепря», и Мол-Габур направился к ближайшей скамейке, чтобы, разумеется, раскурить свою трубку. Фильт примостился рядом, ожидая начала беседы.

Старый маг долго молчал, а потом спросил:

– Что тебя удивило сегодня больше всего, Фильт?

– Много чего, – пожал плечами тот. – Черные Титаны, которые являются какими-то механизмами, о чем мы с вами, как выяснилось, говорили. Странные магические потоки над источником, хотя я в этом мало что смыслю. Слежка, в ходе которой я впервые в жизни оказался бессильным. Неожиданное появление Твейлис, и как она, выслушав мой рассказ, резко удалилась, хотя у нее явно еще было время посидеть со мной. Исчезновение слежки, что непонятно с чем было связано. Это из нового, а еще у меня куча других вопросов.

Мол-Габур покивал головой, словно в подтверждение собственных мыслей, и неожиданно произнес:

– Думаю, ты не всё рассказал мне.

– В смысле?

– Тебя тревожит еще что-то.

Фильт ничего не сказал и глядел прямо перед собой.

– Нет, мой дорогой ученик, я не роюсь в твоей голове. Я не могу читать твои мысли в Сколладии, а тут уж тем более. Но я давно живу на свете и научился многое понимать по глазам.

Волшебник выпустил несколько колечек дыма и заговорил снова.

– Когда мы сегодня расставались в Чертоге Семи, я увидел твои чувства. Поверь мне, почти никто из людей не может их укрывать столь глубоко, чтобы это не было заметно по глазам. Я знавал одного актера в Кафтелии, прекрасного актера, между прочим. Он умел потрясающе перевоплощаться на сцене и играть практически любую роль. Играть честно, натурально, естественно. Зрители верили ему, и это самое главное в такой профессии. Но за кулисами он был совсем другим человеком, со своими проблемами, слабостями, горестями. Будучи блестящим лицедеем, он становился беспомощным и легко читаемым вне театральных подмостков.

– А причем тут я?

– Ты сердился на меня из-за Черных Титанов. Был восхищен красотой фонтана. Был удивлен возникшей объемной картой Гефетрона. В твоих глазах читался явный интерес к предстоящему морскому путешествию, как и нежелание писать доклад. И, конечно же, нетерпение увидеть Твейлис, ради чего ты пошел не в гостиницу, а в город.