– Слыхали? – сказала она. – К Ольге ночью Мишкина жена приходила!

Татьяна как сидела, так и подпрыгнула.

– Как! Да вы что? Не может быть! – с неё мигом слетел сон.

– Приходила, приходила. С вечера за забором пряталась. В окно подглядывала.

– Скажите пожалуйста! Ну! Ну!

– Ну! Так и просидела целый вечер. Кстати, муж тут вот бумагу составил. Чтобы забор вокруг участков укрепить и замок навесить. Заодно и зону отдыха оборудовать. А то шляются всякие. Вот, подпишите.

Татьяна схватила ручку и подписала.

– Ну, а дальше? Ну, пряталась, а дальше что?

– Дальше что? Окно ей разбила – вот что. Мишку забрала. Ольга с утра на улицу не выходит.

– Что же это такое! Как же я ничего не знаю? – запричитала Татьяна. – А я как раз хотела к ней пойти. Ведь как чувствовала! Что же я?

– Она вам все равно не откроет! – охладила ее пыл Долгуниха. – Муж говорит, она никому не открывает.

– А я к Елене Фёдоровне. Может быть, она что-нибудь слышала?

– Скажет она вам, ждите.

Долгуниха поджала губы. Елену Фёдоровну она недолюбливала.

– Мне скажет, я уверена, – заявила Татьяна.

Но как-то так вышло, что и ей толком ничего узнать не удалось, кроме того, что у Елены Фёдоровны прекрасный сон. Зато сама Татьяна сообщила все подробности разговора с Долгунихой. А что было в бумаге, она сказать не могла. И даже рассердилась, когда Елена Фёдоровна её об этом спросила.

– Да письмо это, говорю же вам – письмо. Мало ли что там, я без очков все равно не вижу!

Единственным человеком, прочитавшим бумагу, было бывшая сторожиха, а с некоторых пор полноправный член кооператива «Энтузиаст» баба Поля. Баба Поля читала все бумаги. Вот и эту она долго теребила в руках, шевелила губами и наконец взяла ручку, чтобы подписать. Но, к сожалению, она то ли не поняла, то ли забыла, что там было написано. Когда Елена Фёдоровна спросила её об этом, баба Поля смогла только вспомнить что-то про «антельративные условия» и про «усмотрение». Впрочем, и этого было достаточно.

Елена Фёдоровна задумалась. Пойти к Долгуну и попросить прочитать бумагу? И тем самым подвести Клавдию Петровну, которая по-соседски поставила за нее подпись? Никогда! А между тем ситуация складывалась неприятная и тревожная.

Нет никакого сомнения, что некто (пока непонятно – кто именно – но это как раз ничего не стоило выяснить) проявил интерес к неплохому участку земли, на котором располагался «Энтузиаст». А что это в наши дни значит – объяснять не надо. Поэтому вы, конечно, поймете озабоченность Елены Федоровны. А если вас удивит решимость и отвага, с которыми она взялась за дело – то это только потому, что вы, наверное, прежде ничего не слыхали об этой необыкновенной женщине.

Опасения Елены Федоровны имели под собой все основания. Конечно, странно, что вокруг крохотных дачных участков в дальнем углу Московской области развернулась такая нешуточная борьба, но, как говорится, на вкус и цвет…

Тут надо рассказать, откуда этот самый «Энтузиаст» взялся.

Когда-то, ещё в советские времена, большой заболоченный кусок земли на берегу озера, ни по каким статьям не подходящий для сельхозработ, был очень выгодно то ли продан, то ли отдан тогдашним председателем колхоза под садовые участки.

Дачники из Москвы сюда приехали неприхотливые, трудностей не испугавшиеся. За несколько лет они, как муравьи, насыпали дамбу, чтобы по весне озеро не подступало к домам, подняли участки, и на этих бросовых землях расцвел настоящий сад. Мужики из близлежащего поселка подрабатывали на московских дачах – кто плотничал, кто колодцы рыл. Бабы носили на продажу молоко и чернику. В общем, кооператив жил себе и жил, пока не настал такой вот тревожный момент.