Неожиданно над Ленкиной головой возникла какая-то высокая фигура. Фигура взяла её за плечи, подняла вверх, а затем, подтолкнув, швырнула прямо в канаву. Ленка шмякнулась в воду всем туловищем. Чертыхаясь, мы выбрались на дорогу, отряхнулись, и, оставляя мокрые следы, пошли к калитке, чтобы забрать мои яблоки и хотя бы одну табуретку. Подойдя поближе, мы опять увидели высокую фигуру за забором. Человек неожиданно размахнулся, и к нашим ногам полетела сначала вторая табуретка, а потом и Ленкин пакет с яблоками, который она, удирая, бросила в саду. Мы испуганно отпрянули в сторону, но сообразив, что нам просто вернули наши вещи, обрадовались, подхватили табуретки и яблоки и заспешили к дому. Тени за забором спокойно занялись сбором ничейного урожая. Можно сказать, что конкуренты поступили с нами довольно благородно.

Грязные, продрогшие, и нервно хихикающие, мы добрались до дома, бросили свою добычу и быстро начали стаскивать с себя мокрую одежду. Ленкины джинсы и куртка выглядели плачевно. Думаю, в этот момент она тихо радовалась отсутствию зрителей.

– Ничего, сейчас затоплю печку, нагреем воду, обмоемся и простирнём нашу одежду, – проговорила я, удовле6творённо отметив, что в доме были сухие дрова, и не надо бежать за ними на улицу.

– Сейчас бы горяченького, а то простудимся, водичка для купания уже холодновата, – заметила Лена.

– Потерпи, всё будет. Глинтвейн сварю. Лучшее средство от простуды. Сядем у камина, яблочками закусим, – мы расхохотались, вспоминая наше приключение.

Через час наступила настоящая идиллия. Печка разогрелась. Глинтвейн источал нежнейший аромат. На тарелке лежали свежевымытые яблоки. Мы, чистенькие и переодетые в сухую одежду, сидели у камина, выключив свет, смотрели на огонь, пили божественно вкусный горячий напиток, разговаривали и посмеивались над собой. Нам было необыкновенно хорошо и спокойно. В окно комнаты смотрели луна и уличный фонарь.

Перед сном нам захотелось постоять на террасе, подышать свежим воздухом. Мы накинули тёплые меховые безрукавки, и вышли на улицу. Небо было почти безоблачным и звёздным. Фонари погасили, но в саду было довольно светло от лунного сияния и маленьких светодиодных фонариков, расставленных по всему нашему участку. Мы сидели в тени дома, незаметные ни с одной стороны. Зато у нас обзор был отличный. С нашего места хорошо просматривались два соседних участка и часть улицы через дорогу.

На ближайшем к нам участке жила восьмидесятилетняя старушка. Милая одинокая женщина, обитавшая в садоводстве с середины мая до середины сентября. Зимовала она в городе, каждый год, с нетерпением ожидая начала дачного сезона. У Серафимы Матвеевны болели ноги, и по участку она передвигалась только при помощи палочки. Мы жили дружно, участки наши разделялись лишь небольшой межевой канавой, и мы постоянно общались. Спать она обычно ложилась рано, и теперь свет в её домике уже не горел.

На участке подальше жила семья добротного плотника Максимыча, вечно что-нибудь строившего и мастерившего. При необходимости у него всегда можно было разжиться нужным в хозяйстве инструментом. Благо, всяких рубанков, фуганков, дрелей, шуруповёртов и так далее в его мастерской имелось предостаточно. Максимыч ещё не был на пенсии, и потому приезжал на дачу только по выходным. В этот день его дом пустовал.

Подышав свежим воздухом, мы с Ленкой уже собрались вернуться в дом и лечь спать, (время приближалось к полуночи), как вдруг заметили во дворе дома Максимыча две тени. Мы насторожились, замолчали и стали всматриваться в темноту.