Юный волхв до предела сжал кулаки и помолился. Ум прояснился: «Обычные тёмные дебри. Хотели бы убить, давно удавили бы. Я им нужен».

Последняя мысль заставила улыбнуться и настроила на хладнокровное наблюдение. Чуть погодя Дима различил, что вектор движения всё-таки присутствует, они идут не по тропе, а как если бы напрямик, поэтому деревья и возникают непосредственно на пути, норовя истерзать ветвями в клочья или одарить тумаками. Юный волхв разгорячился от быстрой ходьбы. Он еле успевал увёртываться от хлёстких шлепков листвы и уколов сухих сучков, перепрыгивать через валежник и торчащие боковые корни. Мхи и лишайники тоже доставляли хлопоты: кроссовки скользили, заставляя Диму лавировать зигзагами, хвататься за что попало, чтобы избежать падения и удержать равновесие. А провожатый как будто не испытывал никаких сложностей. Он словно не шёл, а перемещался по воздуху. Его факел мерцал впереди, периодически пропадая из вида, но всегда появляясь на одном и том же уровне. Парень превосходно знал дорогу. Юный волхв отметил, то провожатый не останавливался и не оглядывался, как если бы был убеждён, что Дима не удерёт.

Вдруг бег с препятствиями прекратился. Чаща как по приказу расступилась. В ночном небе ясный месяц и прямо под ним на залитой лунным светом полянке приземистый бревенчатый дом, от которого веет стариной: крыша отсвечивает мхом, дверь немного перекосилась, некоторые брёвна зияют в стенах чернотой. В одном оконце теплится огонёк. Нутро юного волхва в миг всё сжалось и тут же отпустило, разум захлестнула волна радости. Интуиция прошептала, что его любимый волк здесь.

Истёртый порог, тесные сени, и вот Дима в просторной горнице. Сердце ёкнуло и неистово забилось. Акела на привязи в напряжённой стойке: корпус неподвижен, ноги выпрямлены. Мохнатый друг облизнулся, блеснул янтарным взглядом и мирно улёгся под лавку. Дима, пряча нахлынувшие чувства, осмотрелся. Обстановка классическая обитель знахаря-травника. Куда ни глянь, взгляд упирается на пучки трав, мешочки и гербарии. Запах стоит соответствующий – как в аптекарском саду. Но юный волхв уловил и оттенки средиземноморских благовоний: эфирные нотки цитрусовых и розовое масло. У печи женская фигура. Курчавая незнакомка с непокрытой головой хлопочет с лучинами, расставляет их в светец, отчего тёмные углы отступают, рассеиваются. Провожатый закинул факел в топку. Парочка одновременно обернулась. Их внешний вид заставил Диму замереть. Эталонный греческий облик: строение тела коренастое, смугловатая кожа, нос длинный, без впадинки – переносица почти не обозначена, широкие густые брови, тёмные волнистые волосы. По виду типичные греки. Похожи меж собой как близкие родственники. Грубые шерстяные хитоны одной рукой шиты. Их взгляды показались юному волхву несколько растерянными, как будто оба не знали, как к нему подступиться. Это придало юному волхву смелости, и он по-хозяйски осведомился:

– Где глава дома?

Парень, плюс-минус одногодка Димы, юркнул на дальнюю лавку. Потому как переменилась женщина, Дима мигом сообразил, что мирное знакомство на грани провала. Она выступила вперёд, её карие глаза словно выедают душу, привлекательные черты исказились.

– Я глава дома, – осадила она и представилась, – зови меня Аминта, на моём родном языке это значит «защитница», – она проделала грациозный жест в сторону парня, – Клим, что переводится как «милосердный».

– Кто вы? – спросил Дима и прикусил язык, выхватив новую порцию раздражения на лице Аминты.

Юный волхв изобразил, что виноват. Он внешне стушевался. Лучше уступить и помолчать. С ведьмами, Дима уже не сомневался, что это была именно такого сорта личность, иметь дело опасно. Мало ли какая женская блажь в её головке обитает. Ведьмы так законы мироздания выкрутить могут, что и не поздоровится. Это они к седым годам мудростью обрастают, а пока краса с лица не сошла, соблазны и прихоти их не обходят, властвуют над неустойчивым к радостям рассудком. Дамские причуды не одну могучую армию в могилу загнали. Горка исцарапанных тонких свинцовых табличек в открытом сундуке красноречиво указывала на то, что Аминта промышляет продажей проклятий. Такие таблички – послания высшим силам известны со времён Древней Греции, там, как и в Риме ценили волшебниц, позволяли работать легально. Покупатель платил за то, что ведьма в заготовленный листок с проклятием, вписывала имя обидчика.