– Ужинает? – уточнила Даша.

– Ужинает, обедает, завтракает… Ест! И все тут! Он всегда ест… – хихикнула девчонка и снова проговорила в темноту, только чуть громче: – Деда-а-а-а! Дедушка! Дедуля-а-а-а! Ты не бойся…

Но не успела она договорить, как в глубине комнаты что-то или, скорее, кто-то зашевелился.

– Только про конфету не говори… – шепнула малышка Даше и проныла: – Пожаааалуйста!

Даша кивнула в ответ и собиралась что-то сказать, как вдруг в круг света настольной лампы вошел старичок ростом немного больше девчушки. Его маленькие глазки в пенсне щурились от яркого света. Он почесал седую окладистую бороду правой рукой и поправил пышные усы. В левой руке старичок держал недоеденную сушку, которую тут же отправил в рот.

– Чего тревожишь? Не вишь, я ем! – недовольно произнес он.

– Так ты завсегда… – хихикнула Тия.

– То-то и оно, – расплылся в доброй улыбке дедушка. – Так чего надоть?

– Тут вон чего… – произнесла внучка и указала на Дашу, которая, затаив дыхание, сидела у стола и смотрела неморгающими удивленными глазами.

Старичок проследил за рукой внучки и неожиданно для себя увидел Дашу.

– Мать честная! – вскрикнул он и отскочил назад.

Но не удержался на ногах и шлепнулся на спину. Сразу же сел и принялся потирать ушибленный затылок.

– Не боись, дедуль! – кинулась к старичку Тия. – Это Даша! Она хорошая!

– Откель я знаю! – с тревогой проговорил дедушка и взглянул на Дашу исподлобья с прищуром.

– Откель-откель! От меня! – успокаивала дедушку внучка, помогая ему подняться на ноги.

– Даша… – повторил старичок, вставая.

Затем он поправил очки, разгладил усы, привел в порядок расшитую чудным орнаментом жилетку, проверил манжеты на белой рубашке, отдернул зеленые в желтую полоску брюки, зауженные книзу и доходящие только до щиколоток, отчего розовые носки уж очень бросались в глаза, и, элегантно шаркнув коричневым потертым остроносым ботинком, который явно был велик, вежливо представился:

– Древлин Людвиг! Дедушка этой вот лентяйки-постреленуша Пигритии и глава небольшого, но очень дружного семейства.

– Прошу любить и жаловать! – подытожила Тия, хлопнув в ладоши и добавила, – Пигрития – это мое полное имя. Но меня никто так не зовет.

Даша оторопело переводила взгляд с Тии на Людвига и обратно. Она не знала, что ответить, и в растерянности произнесла:

– Древлин…

– Именно так, милое дитя! – подтвердил старичок.

– А кто это? – Даша начала понемногу приходить в себя.

– Как это, кто? – удивился Людвиг. – Это мы! Древлины!

– Такие человеки! – вмешалась Тия.

– Вот ты… будет тебе городить! – возмутился дедушка. – Человеки… тьфу ты… люди – это люди! А древлины – это древлины.

Людвиг взглянул в непонимающие глаза Даши и, опередив лишние вопросы, уточнил.

– Есть домовые, банные, печные, гномы, привидения там всякие разные. А мы – древлины! Дом-ли-ны! Живем рядом с людьми и там, где есть янтарь! Янтарь – это обязательное условие! Должно быть! Нет янтаря – и нас нет! Теперь понятно?

– Теперь понятно! – кивнула Даша.

– Вот и славно! Так, а чего звали-то? От дел отрывали! Я думал, вкусного чего нашли.

Даша только открыла рот, но тут же вмешалась Тия.

– Вкусного – ничего! Вопрос тут возник! Мне аж самой интересно стало!

– Тебе? Интересно? – засмеялся старичок. – Тебе же лень всегда!

– Да! Лень! Я и не спрашивала, потому что лень! Слушать лень и лень спрашивать! А тут не я спросила, и мне интересно самой стало! Даже сама удивилась, как это мне, Тие, не лень интересоваться! А вот поди ж ты…

Наверно, Тия еще долго могла бы тараторить, если бы Людвиг ее не перебил:

– Так и что же вам интересно стало?