– Люд на улице гуторит, я и перенял, – слегка покраснев, оправдывался тот.

– Вострый какой! Твою бы энергию – да в мирное русло, – поддержал я профессора.

– Чего?

– Ничего. Подобьем бабки за три дня. Что имеем? Машину, посылку, немного пообтесались в Пограничье. О наших подопечных ничего нового не узнали.

– Ну, отрицательный результат – тоже результат, – возразил Афанасий.

– Нас сюда не лапти снашивать послали, и не штаны просиживать, – отрезал я. – Это мы можем и в Приказе с успехом делать. Нам нужен результат! На месте Калинина я бы ушел в подполье, затаился, уехал бы, на худой конец, куда подальше, а он, вишь, на службу исправно ходит, да еще племянницу завел. Что-то здесь не то.

– Так, может, домой к нему заглянем? – предложил Егор, вертя в руке шапку-невидимку.

Я посмотрел на послушника, осмысливая его слова, потом кивнул головой:

– Токмо сделать это нужно осторожно, не светиться, как елка новогодняя.

– Давай, Никита, начнем с завтра, – предложил Афанасий. – Дело к полуночи движется, так что утро вечера мудренее.

Пришлось согласиться.

Утром мы с Егором перенесли часть оружия в машину, оставив при себе токмо пистолет-пулемет да короткий меч. Думаете, мы рисковали? Вовсе нет. Профессор соорудил нам бумаги, согласно которым оружие – тот же лук со стрелами – есть антиквариат, так что от приставов мы себя обезопасили. Что же касается возможного ограбления машины аль ее угона, то тут злодеям ловить совсем нечего. Во-первых, Белку я ставлю на ночь на платную стоянку, а, во-вторых, на нее наложено заклятие тяжести. Теперь, чтобы вскрыть машину аль оттолкать куда, нужно силушкой обладать поболее Ильи Ивановича Муромца, никак иначе. Думаю, тут даже домкрат вряд ли поможет, дабы дверь открыть. Стекла? Нет. При таком заклятии его разбить невозможно. Структура стекла настолько уплотняется, что оно становится крепче самой крепкой брони. Уверен: боевые машины Пограничья с тихим воем завидуют Белке по этому поводу.

Профессора я отправил прямо в библиотеку, Егора сплавил за Калининым, а сам стал следить за красавицей-племянницей. Дева не подвела меня. Она вышла из дому на полчаса позже дядюшки, поймала такси (и снова – откуда деньги у простого библиотекаря?), отправилась по лавкам. Мне не по душе такая работа. Нет, правда, ничего интересного в том, дабы шататься следом за девой, у которой на уме токмо обновки, нет. Ни одной встречи, ни одного, даже случайного, знакомого. В бутиках – токмо покупки, примерки, никаких передач аль, как говорят в Пограничье, контактов. У меня глаз наметан. Я штучки эти шпионские просекаю сразу.

Так, проваландавшись за девой до вечера, я сопроводил ее к библиотеке, где она встретилась с дядей, и они оба поехали домой. Я подобрал Егора, сопроводил подопечных до дома, по ходу выспрашивая послушника, как прошел день. Оказалось, как и у меня. Калинин никуда не отлучался, ни с кем не общался. Как пришла племянница, на десять минут закрылся с ней в подсобке, а потом оба покинули библиотеку. И так уже четвертый день.

При подъезде к дому Калинина позвонил Афанасий.

– Не поверишь, кого я видел только что в библиотеке, – сообщил профессор.

От его слов моя интуиция сделала стойку, как борзая, а сердце на мгновение остановилось.

– Не томи душу, – выдохнул я, уже зная ответ.

– Калинин собственной персоной только что покинул рабочее место и свалил в неизвестном направлении, – подтвердил мои опасения Афанасий.

– Ты куда смотрел? – я немного повысил голос, но все же сдержался.

– Мою работу в университете никто не отменял, – огрызнулся тот. – Я случайно задержался, мне на завтра кое-то нужно было подготовить. Пока собрался, книги сдал, библиотекарь наш уже пятки смазал. Что дальше делать?