«Профессор» и женщина вежливо слушали Серёнину исповедь. Закончив краткий монолог о самом себе, Сереня заинтересованно глянул в сторону ближайших кустов, росших у самого берега реки – оттуда слышался негромкий шорох и сопение – и спросил:

– А вы кто такие будете, и чего этот пацан так неправильно себя ведет?

Проигнорировав первую часть его вопроса, ответила Серене женщина:

– Этот пацан – сынок мой, начинающий воришка с моего и божьего благословения.

– Это как? – опешил Сереня.

– А вот так. Жизнь нынче такая пошла. Жилья у нас нет, стало быть, и в школу путь ему заказан. А если в школу не ходить, то какое же ему образование получать прикажете? Я думаю, уличного «университета» ему в самый раз достаточно будет.

Сереня возмутился:

– Что же вы, женщина, так над собственным сыном издеваетесь? А как же органы опеки? Спецшколы, наконец? – Женщина даже бровью не повела.

– Вы, уважаемый, глупости сейчас говорите. Вы когда-нибудь те органы видели? Нет? А я видела. Нечего там приличному ребенку делать. Там из него урода сделают. Там же нормальных людей – раз-два и обчелся. У них на такой работе психика не выдерживает. А вот всяких ущербных я там досыта насмотрелась. Детей только калечат.

Сереня вздохнул.

– Вы знаете, я по телевизору видел. Есть такие образцово-показательные детские заведения. Там и чисто, и школа хорошая.

– Много вы знаете, – неожиданно разозлилась женщина. – Да чтобы в такое заведение попасть, знаете, сколько денег надо заплатить в ваши опекунские органы? Вот вы чего здесь на лавочке сидите в дорогом костюме? Почему домой не идете?

– А нету у меня теперь дома, – тихо сказал Серёня.

– То-то. А ведь, похоже на то, что с вами как-то несправедливо обошлись? Верно я заметила?

– В общем, верно, – согласился Серёня.

– Так чего же вы, сам пострадавший от общественного равнодушия, мне советы даете? Это только успешные люди, которые свою жизнь вполне устроили, вправе мне советы давать! А от всяких неудачников мне и выслушать-то совершенно нечего.

Серёне все происходящее казалось чем-то не совсем реальным. Он поймал себя на мысли, что он стоит здесь, в парке, около реки, далеко в вечереющем небе разливается замечательный густо-фиолетовый закат и его отчитывает совершенно незнакомая женщина, о существовании которой он еще утром и не догадывался. «Да где оно теперь, это утро! Действительно, фарс какой-то. И права она, эта тетка, чего это я ей советы решил давать. Мне теперь и идти-то некуда», – Серёня не успел додумать эту мысль до конца, как молчавший до этой минуты «Профессор» неожиданно вмешался в их разговор.

– Ладно тебе, Мария. Чего ты на человека налетела. Всякие в жизни обстоятельства бывают, мало ли, что с ним случиться могло, не наше это дело. А вы, простите за любопытство, где ночевать собираетесь?

Серёня поразился участию, прозвучавшему в голосе незнакомого человека. Он даже растерялся от неожиданности вопроса.

– Где ночевать буду? Я и сам теперь не знаю, где мне ночевать надо! – Серёня умолчал о том, что последние два часа ломал голову над этим вопросом. Гостиница денег стоит. А с деньгами у Серёни на сегодняшний вечер было туговато. Деньги надо было теперь беречь.

– А давайте к нам, – немедленно предложил ему «Профессор».

– К вам – это куда? – Серёня поинтересовался просто так, из вежливости.

– К нам, под мост. Там тепло и тихо. И менты редко гоняют.

Серёня ожидал чего угодно, но только не такого ответа.

– Куда-а-а?

– Под мост, – терпеливо повторил «Профессор». – А то вам ведь все равно идти некуда. Переночуете, а там видно будет. Как-нибудь справитесь. Пойдемте, у нас хорошо, – уговаривал он Серёню. Серёня внутренне уже смирился с перспективой ночевки под мостом, но ещё какая-то часть его продолжала молча возмущаться несправедливостью, с которой обошлась с Серёней жизнь.