Наверное, точно так же как Пандора, которой подсунули тот злосчастный ящик, а она, не справившись со своим любопытством, не раздумывая, открыла его. И теперь, идя к высоким дверям главной святыни, я мысленно провожу параллель между нашими историями. С одной стороны, меня привлекает перспектива познать этот мир. Открыть его для себя во всех красках, пусть в некоторых случаях и неприятных глазу. Но с другой — я попала в такую ситуацию, в которой за меня приняли решение, конкретно так подставив: меня «похитили» из моего мира и перенесли в тот, где такие, как я, всё равно, что паутина в мрачном углу комнаты. На неё не обращают внимания, но при случае легко сотрут веником. И вдобавок связали мою жизнь и дальнейшую судьбу с теми, кто мне не подходит не только по статусу, но и по виду.

И вроде я прекрасно понимаю, что в этой ситуации я птица подневольная. Но то, как мужчины смотрят на меня с непринятием, то, как они каждый раз напоминают мне о моём месте, заставляет почувствовать себя преступницей. То есть… они пытаются сделать меня виноватой в том, что я прошла какой-то неведомый божественный отбор и стала их женой. По велению… Вселенной, их богов или… кого-то там ещё. Не по моему личному! А они строят такие гримасы, словно это я, такая коварная дьяволица, жизни им, видите ли, поломала.

Не знаю, что хуже: сорваться с каната и полететь прямиком в пасть бегемота или оказаться среди тех, кто повесил на меня груз ответственности за чужое решение.

И я… честно… пыталась смягчить обстановку. Старалась быть с «мужьями» более деликатной, послушной и приветливой. Но когда услышала от того самого беловолосого красавчика: «Я Пиларгус Снежное Копьё из рода Пустынного Льда. Надеюсь, мы будем взаимодействовать только в самых необходимых случаях. Поскольку меня тяготит ваше общество». С меня не то что розовые очки слетели, а сварочная каска, которую я надевала каждый раз, строя воздушные замки про нашу «семью».

Теперь я понимаю, почему мужчины так отреагировали на подарок Андоса: им стало неприятно от показушничества и лицемерия огненного. Наверняка, он просто хотел этим подарком сказать, что я не такая уж и злыдня, лишившая их привычного уклада. А другие, получается, не согласились. Значит, в их глазах я вообще законченная душегубка.

И это только потому, что я обычная?

Только потому, что не могу подарить им детей?

Ладно. Пусть так. Но я же дала своё согласие на развод. Разве это не повлияло на их отношение ко мне? Или они ведут себя совершенно обыденно, поскольку привыкли превозносить себя над такими, как я. А я просто этого не понимаю и поэтому не могу смириться с подобным обращением, которое унижает моё достоинство?

— Ааа! — издаю полурык-полукрик прямо в спину мужчин и останавливаюсь, тяжело дыша.

На мой возглас, наполненный злостью и отчаянием, поворачиваются все: мужья, жрецы, тени по углам. И на мгновение даже кажется, что статуи трёх богинь тоже приподняли свои головы, украшенные диадемами, чтобы выяснить причину моего несанкционированного бунта.

Ко мне стремительным шагом направляется Тринадцатый, на лице которого замечаю упрёк.

— Я понимаю, ты здесь недавно, и многое тебе ещё незнакомо и непонятно, — с силой тянет меня за локоть, отчего врезаюсь в его твёрдую грудь.

Теперь, когда жрицы изрисовали моё тело татуировками, я могу находиться рядом с мужьями. Но от силы минут пять. Для большего мне нужна личная татуировка от каждого, поскольку лишь носители стихий могут адаптировать моё тело к ним. Тем не менее, я уже могу похвастаться полезными татуировками, которые адаптируют мой разум и тело к здешним условиям. И ещё помогают понимать местную речь, которая, кстати, похожа на смесь египетского и турецкого. А их письмена, которые заметила на глиняных табличках и некоторых колоннах, похожи на аккадский.