В конце церемонии Людовик зачитал устами глашатаев привилегии, дарованные им Римской Церкви, в которых та не услышала для себя ничего нового и привлекательного, Людовик просто подтвердил все то, что было ранее даровано Церкви его более расточительными предшественниками. Затем было зачитано о дарах главным церквям Рима, после чего Бенедикт окончательно погрузился в уныние. Все эти кубки, золоченые столики, конечно, в хозяйстве церквей будут вещами нелишними, но все же, уровень подарков, вручаемых Людовиком, соответствовал подаркам какого-нибудь мелкотравчатого барона, прибывшего с паломническими целями. И совсем уж недовольно хмыкнул Бенедикт, когда Людовик забыл о давней церемониальной традиции вручить короновавшему его понтифику несколько золотых монет. Нет, ворчание папы было вовсе не продиктовано ущемлением именно его, личных интересов, это стало уже не сдерживаемой реакцией на вопиющую жадность императора. В этот момент Бенедикт поверил слухам, рассказанным очевидцами римского похода Людовика, как накануне приезда в один из попутных замков, слуга, обустраивавший ночлег и стол своего господина, предлагал хозяевам замка подарить ему коня в обмен на то, что Людовик удовольствуется лишь третью частью предложенного к столу. По слухам, эта позорная сделка действительно состоялась.

Людовик пожмотничал и в отношении римлян, хлебных и мясных раздач от него Рим так и не дождался. Пришлось Теофилакту и его окружению, по приказу папы, вновь открывать городские винные погреба и мясные лавки, иначе бургундский император мог бы услышать от города в день своей коронации много нового, но мало почтительного для себя. Сам же Теофилакт удостоился небольшого имения в Лациуме и его чувства были бы близки к общегражданским, если бы не существенное дополнение, озвученное Людовиком:

– Титул императора, пожалованный мне Богом и людьми, без подчиненных мне институтов власти, есть фикция и пустота, – Людовик с удовольствием прислушивался к собственным губам, выговаривающим это величественное «император».

– Мой долг, долг императора Западных земель, стремиться к возрождению органов власти, в свое время способствовавших могуществу «той» Римской империи, которую мы потеряли, и восстановить которую стремились все мои предшественники. Посему считаю необходимым вернуть Риму управление владениями его в руки славного сената, который повелеваю вновь учредить, равно как и вновь учредить звание консула его. И будет справедливым остановить свой выбор на самом достойном гражданине Рима последних лет, и назначить первым сенатором и консулом Рима мессера Теофилакта, графа Тусколо!

Теофилакт с почтением поклонился. Конечно, звания эти не стоили скупому Людовику ни одного папского солида, ни одного флорентийского денария и могли польстить только человеку, страдавшему неудовлетворенным тщеславием. Прошли века с тех пор, когда решения и действия сената или консула Рима становились судьбоносными вехами в истории Вечного города и отзывались грозным топотом римских когорт во всех закоулках Европы. С падением Великой Империи и воцарением сначала готов, а затем лангобардов, должности сенатора и консула Рима, постепенно теряя свое значение, в конце концов, были упразднены. Мысли о реставрации сената периодически возникали у франкских завоевателей Рима, однако, вновь появляясь на Божий свет, эти звания никак не могли надолго прижиться в городе. Император Людовик попытался в этом деле оказаться успешнее прочих.

На ассамблее высшей знати и духовенства Рима, где обсуждались вопросы благополучия Вечного города и нужды Святой Церкви, Людовик, предварительно получив согласование от папы, сформировал сенат в лице Теофилакта, графа Тусколо, и шестерых старейшин из наиболее уважаемых в Риме родов: Григория, Грациана, Адриана, Феодора, Льва, и Анастасия. Все они и раньше входили в состав римского муниципалитета, называемого консилиумом, так что, по сути, городское управление меняло только свою вывеску на более пышную и в веках прославленную. Теофилакт же с титулом консула получал в сенате звание первого среди равных, ибо на него были возложены обязанности по защите Рима, а в отсутствие императора – еще и престола Святого Петра от внешних врагов. В завершение темы вновь образованного Сената стоит отметить как примечательный факт то, что подавляющее большинство его первых членов имело греческие корни.