– Я бы пристрелил тебя прямо сейчас, мальчик, если бы этим не развязал войну, которую мне не выиграть.

Он сжимает челюсти и хватает со стола бутылку скотча, свирепо глядя на меня. Потом переводит взгляд на Сьерру, и она храбро выдерживает его.

– Давайте не будем реагировать слишком бурно, – я умышленно поворачиваюсь так, чтобы он смотрел на ее профиль. Мне не нужно, чтобы он залез ей в голову до того, как план будет полностью исполнен. – Вы все равно получите то, что хотите. Незачем проливать кровь.

Мы уходим, и он больше ничего не говорит, но всю дорогу до лестницы его пренебрежительный взгляд сверлит мне спину. Один из моих солдат молча следует за нами, чтобы стоять на страже, и занимает позицию перед средней спальней, в которую я завожу Сьерру.

Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней и тяжело выдыхаю, молясь о том, чтобы у меня хватило сил. Сьерра останавливается посреди комнаты – неуверенная, но чертовски красивая. Из члена начинает сочиться, он болезненно упирается в молнию, требуя освобождения. Уже несколько недель у меня не было секса, и мой самоконтроль дошел до предела.

Сьерра тянется за спину, и тишину нарушает звук расстегиваемой молнии.

– Пока не надо.

Я отталкиваюсь от двери и иду к ней. Ее глаза горят в распутном желании, а губы размыкаются в ожидании.

– Не снимай пока платье, – велю я, провожу пальцами по ее щеке и опускаюсь на кровать. – Скинь туфли.

Я тоже сбрасываю обувь, опираюсь на изголовье и похлопываю себя по коленям, приглашая ее. Она медленно залезает на кровать. Не знаю, умышленно ли она двигается так соблазнительно, но она испытывает мой самоконтроль, когда, сексуально виляя задницей, заползает на меня и снова усаживается у меня на коленях.

Притянув вниз ее голову, я облизываю ее изящную шею, вдыхая чудесный цветочный аромат ее духов.

– Расслабься, – шепчу я ей на ухо. – Я о тебе позабочусь.

– Я доверяю тебе, – шепчет она в ответ.

По-прежнему такая глупая.

Я завладеваю ее губами, и в этом поцелуе нет ничего нежного. Грубо просовываю язык между ее губ и исследую. Не знаю, что она пила, но у нее вкус фруктов, и это только добавляет привлекательности. Я позволяю своим рукам блуждать по ее великолепному телу, исследуя каждый изгиб и ямочку, до которых могу дотянуться. Она опять двигается на мне, трется бедрами о мои. Из члена опять сочится. Если так пойдет дальше, я могу кончить в боксеры, как бывало в подростковом возрасте.

Она расстегивает мой ремень и молнию, просовывает руку в боксеры и обхватывает ладонью член. Я прикусываю ее нижнюю губу и протягиваю между зубами; вся кровь из моего тела отливает вниз. Она сжимает пальцы, и побуждение трахнуть ее накатывает на меня со страшной силой.

– Сними трусы, – требую я и наклоняюсь, чтобы лизнуть нежные округлости ее груди.

Она слезает с меня, ложится на спину и стягивает черные кружевные трусики с великолепных длинных ног. Садится, но я толкаю ее обратно, раздвигаю ее ноги и становлюсь на колени между ее соблазнительных бедер.

Черт, не следует этого делать, но нужно, чтобы все выглядело по-настоящему. Иначе Салерно учует неладное, и вечеринка превратится в кровавую бойню.

Медленно и осторожно проводя руками вверх по ее ногам, я не свожу глаз с ее лица и вижу только доверие, желание и потребность. Я нависаю над ней, прижимаю губы к ее рту, засовываю пальцы под ее платье и веду их по внутренней стороне бедра. Она дрожит подо мной, на ее щеках появляется легкий румянец.

– Чертовски красивая, – повторяю я, снова целуя ее, и сажусь на пятки.

Задрав ее платье до талии, я сразу опускаю голову к ее лону так, чтобы этот говнюк мало что увидел. Она голая. Все розовое, блестящее и мое. Раздвинув ноги пошире, она, как жертвенный ягненок, с готовностью открывает себя и приветствует меня.