– А ну, убери руку! – опомнилась Нелли. – Чего распускаешь-то?

– Неллочка, успокойся, я же для страховки, – ничуть не смутился Жорка, медленно убирая руку. – У нас по технике безопасности вообще на площадку посторонним нельзя выходить, а уж без ремня страховочного – и подавно. Правда, Коваль?

– Законно, – вмиг отвечает Коваль.

Хорошо они этот номер отрепетировали.

– Тогда пошли вниз… Хватит здесь торчать, тем более – без ремней страховочных.

А если честно – уходить не хотелось. Так бы стоять и стоять над великой рекой, оглядывая бесконечную марь, которая вдруг оказалась не такой уж и бесконечной с тридцатиметровой высоты, широкую просеку и телеграфные столбы, таинственно уходящие за перевал. Так бы стоять и вечно чувствовать беспокойное присутствие белоголового Жорки, который вот-вот опять может лапнуть за бок, а ей почему-то не противно от этой мысли, совсем не противно, а радостно и тревожно… А Ритка? Притихла и Ритка. Стоит и терпит грубое прикосновение к сухопарой ноге кирзового сапога Коваля. Вот это попались они, вот это влетели – без веревок, а связаны, не в клетке – а не улетишь…

– Все, Ритка, я пошла, – делает еще одну попытку сбежать от извергов Нелли.

– Вместе пойдем…

И вместе стоят и стоят, опершись локтями на металлическую ограду смотровой площадки, откуда вскоре будет светить по ночам путеводный проблесковый маяк…

Нелли сидела на кухне над тетрадями и, когда Володя вошел, подняла на него удивленный взгляд. Вовка шагнул к ней, обнял за плечи, поцеловал в щеку. Она спокойно приняла его ласку.

– Что так поздно?

– Медведков, ёшкин, всех загонял, – Володя умывался, расплескивая вокруг себя воду. – Сам, как бешеный, день и ночь мотается по делянам, и нам покоя не дает. В леспромхозе все по графику – от и до, а у нас на лесопункте с зари до зари… Сегодня главный инженер приехал, нашему лесопункту знамя привез – победили в соцсоревновании. Так у нас слушок прошел, что главный в управление собирается перебираться, а Медведкова в леспромхоз, на его место…

– Ты есть будешь?

– Спрашиваешь!

Володя уже растирался полотенцем, исподволь присматриваясь к жене. И чем дальше смотрел, тем больше убеждался: да нет же, нормально все! Просто она одним делом занимается, он – другим. Известно, устает она на работе, да еще с этой старой каргой, Алевтиной Степановной конфликтует… Молодая, опыта маловато, а ей сразу два класса дали – попробуй справиться. Она везет, а они-то и рады стараться…

Отварная картошка, соленая рыба, лук и хлеб – вкуснота! Володя наворачивает – за ушами трещит.

– Может, выпить хочешь, я налью? – заботливо спрашивает жена.

– Нет, не хочу, – мотает головой Володька. – Без выпивки аппетит как у волка.

– Действительно, – задумчиво говорит Нелли и смотрит в окно.

– Как там Светлана-сметана твоя поживает? – спрашивает Володя.

– Живет…

– Почему это она Германа отшивает? – с искренним недоумением смотрит на жену Володя. – Мужик что надо! При солидной должности, с квартирой на прииске, а она нос воротит… В прошлом году в институт автодорожный поступил, видать, далеко пойдет…

– Да разве в этом дело? – вздыхая, отвечает Нелли. – Не любит она его…

Ночью, в постели, после долгих сомнений, Вовка нерешительно спрашивает жену:

– Нел, а почему бы нам ребеночка не завести?

Нелли молчит. Даже не слышно – дышит она или нет.

– Слышь, Нел? Два года уже живём… Мать спрашивает, почему не заводим… Ты-то сама как на этот счет, а? Нел, ты не спишь?

– Нет, не сплю…

– Так как ты думаешь?

– А никак, – Нелли резко поворачивается на бок, – никак я еще об этом не думала. А теперь и думать не хочу…