– Аня, может не надо? Не курила и не надо начинать…

Ни синяков, ни кровоподтеков.

– Иван, ты можешь мне сказать, чем ты сейчас занимаешься? Кто этот несчастный молодой человек в черном? Откуда у нас деньги на машину?

Вчера она об этом не спрашивала. Иван Петрович встал. Налил себе отфильтрованной воды из стеклянного кувшина.

– Конечно, расскажу. Только сначала ты.

– Иду я по двору, а в арке какой-то тип навстречу. Бомжик заурядный. Небритый, в синей майке и брезентовых штанах. Обычно они ходят себе и ходят по своим бомжовским делам. А этот вдруг как сделал дикие глаза и заорет: «Дай десять миллионов!» И за руку меня хватает, синяк, наверное, останутся. Вот.

Жена сунула ему под нос смуглое изящное запястье с тоненькой платиновой цепочкой. Иван Петрович осторожно поцеловал его, внимательно, как ювелирную драгоценность, рассмотрел, обнаружил два крохотных темных пятнышка.

– Ну, завтра будут синяки… – недовольно отдернула она руку.

– Дальше?

– Я побежала, как сумасшедшая, шарю в сумочке мобильник, звоню тебе. И вот ты приехал.

– Все?

– Все?! Ты знаешь, как было страшно, когда его глаза в полутьме сверкали и голос безумный шипел…

– Н-да… что делает с людьми инфляция. Десять миллионов.

Эта цифра должна мелькнуть еще раз. Инфляция инфляцией, но не до такой степени, чтобы нищие на улицах стали вымогать у прохожих десять миллионов полновесных российских рублей. Не случайно несчастный бомж выпалил эту фразу, даже если через секунду забыл о ней. Совсем неслучайно…

– Иван, что происходит?

– Пока ничего, – спокойно пожал плечами Иван Петрович, оглядываясь. – Мы кушать будем? Война войной, а ужин по расписанию. Жена капитана, пусть даже юстиции, пусть даже в отставке, всегда должна об этом помнить.

– Помню я, помню, – ворчливо сказала Аня, убирая со стола сигареты. – Ой, я забыла тебе сказать, в почтовом ящике нашла письмо.

Иван Петрович удивленно поднял бровь. По почте он получал лишь извещения о квартплате, да рекламные газетки.

– Интересно…

Вскрыл обычный почтовый конверт и вытащил сложенный вчетверо плотный лист бумаги. «Нотариальная контора №27 города Хабаровска извещает… гражданин Шмыга И. П., проживающий… является единственным наследником Татьяны Павловны Шмыги, в замужестве Колдобиной. Получить в недельный срок наследство в виде ценных бумаг Приамурского краевого банка… на сумму девять миллионов восемьсот тысяч рублей сорок семь копеек. Телефон… адрес… Печать нотариуса Масловой И. Г. Подпись».

– Что пишут? – деловито спросила Анна, накрывая на стол. Она оправилась от недавнего потрясения, и теперь танцевала от холодильника к плите с ловкостью заправской официантки.

– Ничего существенного, – невозмутимо ответил капитан в отставке, вкладывая листок обратно в конверт.

– А все же?

– Из суда. Задолжал алименты первой жене.

– Что?! Ты же говорил, негодяй, что ни разу не был женат! – ахнула Аня. Чашка в ее руке качнулась, и томатный сок, который она готовилась добавить в подливку, выплеснулся на пол.

– Извини, дурацкая шутка! Это извещение из налоговой инспекции, мы что-то в декларации напутали, – и бросился за половой тряпкой.

– Я тебе за такие шутки! – полетело ему вдогонку…

Аня так и не узнала, что ее муж разбогател в одночасье на десять миллионов рублей. И никогда не узнает. Бумага с конвертом, на котором отчетливо рисовался фиолетовый штамп центрального почтамта дальневосточного города, будет приобщена к материалам дела под номером 112, которое месяц спустя будет прекращено по статье Небесного законодательства, аналогичной статье 27 российского УПК, в четвертом пункте которой говорится «о наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению».