, с горячим желанием и даже нетерпением сделать как можно больше полезных дел, с огоньком и блеском в глазах, а порою даже и с некоторым озорством и безобидной игривостью.

Именно таких выбирали и любили, именно таким доверяли, и именно с таких, затем, и спрашивали по всей строгости за комсомольскую работу. Но главное чего не терпели –это фальши и нечестности.

Помню, как освобождали от должности одного первого секретаря горкома комсомола. Он помог своим друзьям, выполнявшим какие-то «халтурные» ремонтные работы. Помощь его выражалась в получении с ними по ведомости небольшой суммы «незаработанной» им зарплаты, которую он затем передал им. Их же обвинили серьезнее – в приписках и присвоении… По сегодняшним временам так вроде и нарушений особых у него не было. А тогда на пленуме горкома один из комсомольцеврабочих прямо пригвоздил его вопросом: «А как же он мог такое сделать?» Да, действительно не мог, не должен был этого делать – ведь он комсомольский вожак и значит даже малейшей тени сомнения или «темного пятнышка» не должно было быть в его работе и биографии.

Но преимущественно на комсомольской работе все-таки были порядочные, надежные и преданные своему делу молодые люди. Многие из них были поистине настоящими лидерами, увлекающими за собой молодежь на добрые и полезные начинания.

И не из-за повышенной зарплаты и каких-то материальных благ они соглашались быть избранными комсомольскими секретарями. Наоборот, переходя на «освобожденную» комсомольскую работу они, как правило, даже теряли в зарплате, о которой, зачастую, они стеснялись и говорить. Их увлекало другое – доверие, которое им оказывали, желание быть полезными людям и новые горизонты и дали, открывающиеся им на предстоящей работе.

Для них комсомол воистину становился настоящей школой жизни, школой умения работать с людьми. Он предоставлял им возможность подсознательно самореализовать свою личность в другой, уже не в производственной сфере, а в общественной работе. Всем же известно было, что на производстве в «начальники и руководители» иногда проходили «по блату», угодные, не строптивые и просто подхалимы. А в комсомоле, наоборот, любили «выдвигать» дерзких, смелых, настырных, упрямых и «бессеребренников». Такие были готовы за интересы молодежи и людей бороться «не покладая рук» и бескомпромиссно, не идя ни на какие сделки со своей совестью. И на таких вожаков и лидеров комсомолу везло…

А, поработав в комсомоле и пройдя эту бесценную жизненную школу, научившись работать с людьми, они возвращались на производство, на стройки уже зачастую на более высокие должности, нежели те с которых они уходили.

Но это для них было не главное. Главное – все были увлечены интересной и нелегкой работой с людьми и, прежде всего, с молодежью.

Вспоминая всё это, следует теперь уже честно признаться себе, что многие из нас были все-таки в некоторой степени «чудаками», энтузиастами и увлекающимися самой идеей принести пользу людям. Многих из нас убеждали, что наши личные качества подходят для того, чтобы мы перешли на комсомольскую работу, а не шли «по линии производства» – мол, оно от вас не убежит. Да и чего греха таить, многим из нас было сладко слышать хорошие слова о себе и о вере в наши силы и способности. Кстати, в большинстве случаев всё это действительно оправдывалось. И это лишний раз подтверждает то, какими же прекрасными психологами были наши старшие товарищи – партийные работники и представители вышестоящих комсомольских органов!

А как мы ценили оценку своих комсомольских дел, которая звучала в отчетных докладах, в статьях в газетах и журналах или просто в словах рядовых комсомольцев.