– Нечего панику тут создавать! Тут и без этого забот полный рот!

В общем, живем себе спокойно и дышим носом. Те кирпичи, которые являлись тайным проходом в овальный зал, им, кто бы это ни был, ни за какие коврижки без меня не отыскать и не открыть. Со стороны реки, и я вчера в этом убедилась, им проход ни в жизнь не отыскать тоже. А я буду за ними присматривать. А простукивать подземелье они могут сколько угодно. Максимум, что они смогут найти, то это тот же клад. А за него у меня душа не болит. Приняв это решение, я вздохнула с некоторым облегчением. Лишь бы Егор быстрее возвращался, а остальное мы как-нибудь все вместе переживем!

С этим оптимистическим настроем я и вышла из конторы. Максим Валентинович обихаживал лошадей во дворе. Вторую чалую кобылку он тоже вывел из конюшни, и сейчас с любовью, свойственной тем, кто всю жизнь живет на земле, начесывал ей гриву щеткой. Ярка тоже толклась рядом, время от времени перефыркиваясь с подружкой. Увидев меня, егерь всплеснул руками, и совсем так же, как недавно дядя Слава, запричитал:

– Матушка Богородица!!! Это где ж ты себя так разукрасила-то?

Я отмахнулась от него рукой, придумав на ходу для него другую байку.

– С дверью спросонья не разошлась… До свадьбы заживет. – И тут же попросила его. – Валентиныч, тут комиссия должна прибыть и начальство, так ты, если что, отдай им документы. Они стопочкой на моем столе лежат. Не показываться же мне перед начальством в эдаком виде. Еще подумают невесть что. Да и моральный ущерб родной конторе причинять не хочется. Какое о нас мнение у высокого начальства будет? Нехорошо это. А будут меня спрашивать, скажешь, что заболела. Договорились?

Егерь закивал головой, с умным видом повторяя:

– Оно, конечно… Мало ли чего подумать могут, увидев эдакую красоту… Все понял, Юрьевна, сделаю. Ну уж если им невтерпеж будет, тогда сам за тобой приеду. Ты сейчас в дому своем, али у Егорки обитаешь? – И так хитровато на меня посмотрел.

Его вопрос, а особенно его взгляд, почему-то, заставил меня смутиться. Я опустила голову и принялась оправдываться:

– У Егора, в усадьбе. Так он сам уехал, а нас с Валькой попросил пожить пока с дядей Славой, ну, чтоб тому нескучно было…

Максим Валентинович опять понимающе закивал головой.

– Это правильно… Нельзя его одного в ТАКОМ месте оставлять. Про усадьбу эту люди всякое болтают. – Он огляделся по сторонам, словно опасаясь, что его кто-нибудь подслушать может, и перешел, надо полагать, на всякий случай, на шепот: – Говорят, что там привидения бродят, особливо, когда полнолуние… Правда, али нет?

Я фыркнула. Ох и перемешалось в головах у нашего населения все подряд, и полнолуние и привидения! Хорошо, что хоть вурдалаков и оборотней в усадьбе не «поселили». Я попеняла ему.

– Валентиныч, ты вроде бы мужик поживший, всякого повидавший, а всякую ахинею повторяешь за глупыми бабами! Ну какие там могут быть привидения, да еще и в полнолуние?! В полнолуние – это про оборотней.

Егерь смущенно потупился, и пробурчал:

– Да я так…Сам-то я в эти россказни не верю, конечно, но интересно же… – И глянул на меня виновато.

Я усмехнулась.

– Ну, коли интересно, заезжай в гости, да сам погляди. Да и дядя Слава будет рад поболтать, а то ему с нами и поговорить не о чем…

Максим Валентинович обрадованно закивал головой.

– Ну, ежели можно, то я со всем нашим удовольствием. Когда может и заеду… – Глаза его подозрительно заблестели каким-то азартным огоньком.

Неужто и этот про клады понаслушался? Я только головой покачала, ну, чисто, малые дети…

Уже сидя на лошади, собираясь уезжать, вдруг спросила: