Дольше сидеть в кустах я сочла неразумным, поэтому, тронула поводья лошади, и больше не таясь, выехала на берег. Не скажу, что я как-то особым образом дала знать о себе. Другими словами, песен я не горланила, громко не приветствовала, а Ярка, видимо, впечатлившись моей угрозой провести остаток своих дней в стойле, вела себя очень тихо. Поэтому, заметили меня, когда я чуть ли не вплотную подъехала к костру. Мое появление произвело небольшой переполох. «Бирюк» уронил с коленей свой планшет, и его рука потянулась за карабином. Тот, который бегал возле костра, напряженно замер в позе стартующего атлета. Другой, занимавшийся костром, вскочил на ноги, выставив вперед свою палку, которой он до этого ковырялся в углях. Не иначе, собрался ею от меня отмахиваться. Но больше всех меня удивил мальчишка с мордочкой грызуна. Утратив свою некую вальяжность, он соскочил с чурки и кинулся, почему-то, в палатку. То ли там вознамерился укрыться, то ли у них там было припрятано еще оружие.

Я спрыгнула с лошади и сдержано поздоровалась, нацепив на свою физиономию строгость, которая и была положена любому инспектору, заставшему нарушителей на своей территории. Они, наконец, разглядев, что перед ними не толпа бандитов на лошадях, а всего лишь, молодая женщина, причем в одиночестве, слегка расслабились. Представившись, я сурово проговорила:

– Вы в курсе, что разведение костров в пожароопасный период на территории заповедной зоны, строжайше запрещено? И даже находиться вам здесь не положено. Предъявите ваши документы…

«Бирюк» поспешно, но без суеты поднялся, и полез правой рукой внутрь своей куртки, военизированного покроя со множеством карманов и клапанов. Достал оттуда в кожаной черной обложке с тиснением документы, и, прежде чем протянуть их мне, басовито, с легкой насмешкой в голосе, слегка растягивая букву «а», что выдавало в нем жителя этой области, проговорил:

– А позвольте ваши документы, уважаемая Полина… , – Он замялся на моем отчестве.

Я пришла человеку на выручку, и тоже с легкой усмешкой, не уступающей по едва заметному сарказму его интонации, подсказала:

– Юрьевна… Ерина Полина Юрьевна. Участковый государственный инспектор охраны. – Легко достала из кармана свое удостоверение, и, не выпуская его из рук, поднесла корочку чуть поближе к нему, демонстрируя все положенные печати и фотографии.

Мужчина, имитируя смущение, улыбнулся, и только тогда протянул мне свой паспорт, корочки разрешения на ношение оружия, и еще, небольшой лист бумаги с печатью. Печать родного хозяйства я смогла разглядеть сразу. Сдерживая переполняющее меня удивление, если не сказать негодование на родную контору, сподобившуюся выдать подобные документы невесть кому, специально стала рассматривать паспорт, не обращая пока внимания на остальные. А, собственно, чего там было разглядывать? Паспорт, как паспорт, в котором было написано «Образов Юрий Геннадьевич», с фотографией тоже было все в порядке, выдан паспорт нашим Рязанским ОВД. Затем также внимательно изучила разрешение на оружие. Из его паспортных данных я не извлекла никакой полезной для себя информации, и продолжать не обращать внимания на другой листок, было бы глупо. Поэтому, я, протянув ему обратно его паспорт, стала внимательно изучать бумагу с печатью. В ней было сказано, что выдается разрешение на пребывание на территории заповедника самому Образову, так сказать, со товарищи. Подпись нашего директора и печать конторы. В общем-то, придраться было особо не к чему. Повертев еще немного сей манускрипт в руках, напоминая себе самой в этот момент «Снмен Семеныча» из известной комедии «Бриллиантовая рука», когда тот обнюхивал и пробовал на зуб записку от дамы, приглашающей его в гостиницу, я вернула и этот листок «бирюку». Потом перевела взгляд на стоящих рядом в напряженных позах, словно готовых к броску, двух его спутников, и коротко потребовала: