Само собой, я была счастлива, в чем и поспешила Вальку заверить. Больше никаких серьезных разговоров в бане мы не затевали. Не до того было. Напарившись вдоволь и облившись ледяной водой из колодца, мы благостные и умиротворенные сидели за столом и пили травяной чай из самовара, который я растопила по такому случаю, и заедали все это счастье земляничным вареньем из свежего урожая. И вот тут подруга приступила к расспросам.

– Ну а вы, как тут? Когда свадьба-то?

Я неопределенно пожала плечами.

– Егор все со своим домом мечется. Тут решил в нем создать музей прикладного искусства. Бросил клич по деревням, чтобы, значит, у кого что было, и что не жалко тащили. Денег-то выкупать вещи у него нет. Так что, пока все на добровольных началах.

Валька с любопытством посмотрела на меня.

– Ну и как, несут?

Я, обрадованная, что мне удалось переключить подругу с моей личной жизни на жизнь, так сказать, общественную, с готовностью закивала головой.

– Еще как несут! Уже целую комнату завалили всяким барахлом. Ну, в смысле, будущими экспонатами. Чего только не тащат! И вышивки бабкины, и самовары, и прялки всякие… В общем, народ у нас вдохновился. Но мне сдается, что вдохновился он не просто так. После прошлогодних событий всем захотелось на усадьбу и на подземный ход посмотреть. От пацанов, от тех вообще отбоя не стало. Пришлось склеп купца Федорова закрыть на несколько замков, чтобы не лазили там, кто ни попадя.

При упоминании склепа, Валька заволновалась.

– Надеюсь, до Веревкинского клада никто еще не добрался?

Я настороженно посмотрела на подругу. Этого мне только еще не хватало. А я-то уж думала, Валентина этот клад из головы уже выкинула. Выходит, нет… Ох ты, Господи…! Только новой «золотой лихорадки» мне сейчас и не хватало! Я осторожно попыталась ей напомнить:

– Ты же знаешь, клад тот проклят… Пускай лежит себе до времени…Не буди лихо, как говорится… Мне прошлого раза за глаза… – Но видя, как в Валькиных глазах разгорается опасный огонек, не выдержала, и рявкнула: – Дай пожить спокойно!!!

Валентина обиженно надула губы, пытаясь изобразить из себя «поруганную невинность», а потом вдруг тяжело вздохнула, и проговорила:

– Знаешь, а я вернуться хочу…

Я непонимающе уставилась на нее.

– Куда вернуться?

Моя бестолковость ее раздосадовала:

– Куда, куда? Сюда, конечно!!! Куда же еще!!! Правда, сейчас в моем доме дачники живут, которых я на лето пустила… так что, пока я поживу у тебя… – И поспешно, пытаясь соблюсти хоть какие-то приличия, проговорила: – Надеюсь, ты не возражаешь?

Разумеется, я не возражала. Но все еще никак не могла осмыслить этого ее «вернуться хочу»… Потому повторно переспросила:

– Так ты на лето хочешь вернуться? А как же работа? А Кольша? Ты что, его одного там в городе бросишь?

При упоминании имени мужа, Валька невольно поморщилась. Видимо вопрос о своем «возвращении» обсуждался с Николаем не раз, и даже не два.

– Да нет… Не на лето… Совсем хочу…

И она уставилась на меня вопросительно, как видно, ожидая комментариев. Я недоуменно похлопала на нее ресницами, а потом опять начала спрашивать:

– А муж как же? У него же служба и все такое? Вы что, поссорились?

Валька раздраженно махнула рукой:

– Да ничего мы не поссорились! Колька согласен. – И потом добавила несколько раздраженно: – Не могу я жить в этом их городе!! Мне там воздуха не хватает! Приду с работы и хлопочу там в этой клетке, которую все называют гордо «квартира», как курица-несушка. Ни тебе солнца, ни тебе нашего раздолья! Даже поговорить не с кем по душам! А Кольша все равно целыми днями, а то и неделями на своей службе пропадает! А с работой что… Переведется в наш район, и будет себе ездить отсюда. Тут ведь не далеко. На машине до района минут сорок будет. Он в городе из нашего спального района до своей конторы дольше добирается…