Тимофей поздоровался с молодым татарином, с кем уже был знаком…

У реставрируемой бани другой татарин выводил трафаретным половичком лиловый узор на площадке перед дверью. Тимофей хотел расспросить его о технологии действа, но тут из дома вышли князь с княгиней. «Ну что, перекусили?» – ощерился мысленно Тимофей.

За хозяивами увивался мужик-увалень, с физиономией уголовника.

– Вот видишь, Игорь, – сказала ему Надя, – и рви, сколь хошь.

И тот рьяно принялся выдирать пучками душицу и складывать её в пакет.

– Да у неё сроки прошли, – заметил Сява. – Траву всякую в определённой срок собирают…

– Пусть рвёт хоть под корень, мне легче будет грядку убирать, – отмахнулась Надя и отошла к увитой плющом беседке, села на качели.

«Да, не любит твоя жёнушка, чтобы ей указывали. Она сама предпочитает указывать…» – усмехнулся Тимофей. Что любопытно, за всё время общения с Двушкиными Тимофей ни разу не видел в доме родственников Надежды Никитичны и не услышал ни одного слова о них. «Э, да ты, знать, предпочитаешь, чтобы и твоя собственная родня не путалась под ногами…»

И спросил Сяву:

– А кто этот Игорь? Я его в рекламном ролике видал, он всё вышагивал подле вас, эллипсы вычерчивал-наверчивал. За охранника я его принял. Нет?

– Брат двоюродный.

13.

Владыка Феодосий подкатил на чёрном внедорожнике лишь в сумерки. За пышной курчавой бородой и лысеющим лбом возраст определить было трудновато. Лет пятидесяти с небольшим… И здоровущ, аки… не будь в рясе, короче, – вылитый бурлак.

– Заждались? – и хитрым взглядом насквозь просветил как бы Сяву и заодно незнакомца.

Опоздал он, оказывается потому, что чего-то там и где-то там грузил на машину, да ещё прошлую ночь почти совсем не спал, в салоне «тачки» слегка прикорнул пару часиков… И глянул опять на Тимофея уже с настороженным недоумением, как если бы попытался уяснить себе: нашего ли ты поля ягода всё же?

«Грузил? Сам, или и присматривал?..» – в отместку за неприкрытую приценку зацепился Тимофей за его слова.

– Ничего себе тачка, – не согласился с определением Сява. – Автó! Причём, очень хорошее авто!

– Каку дали.

Собирается он, продолжал владыка перекатывать слова-камешки, на ночь глядючи ехать дальше – в Киргизию. И разносолы вкушать ему не хочется, а спать хочется… но не сможет – от переутомления.

– Какое ехать! – вскричал Сява непривычным для слуха Тимофея дискантом. – Не могу допустить такого! Т-такую халатность со своей стороны! Мы вам ужин сготовили царский… апартаменты приготовили… будете королём спать, никто не посмеет побеспокоить… нельзя ехать таким уставшим!.. Расшибётесь, а меня Бог покарает!

Первое о госте впечатление, впрочем, у Тимофея сложилось достаточно терпимое – умное лицо, густой и мягкий, поддающийся любому регистру голос, умеренная вальяжность-раскованность… глаза, правда, напомнившие Тимофею лампочки со слабым накалом, – проницательного и лукавого человека. «Хороший, должно быть, актёр… что весьма политику кстати. Хотя лоб просвечивает – на бабника намек?» – продолжал сомневаться Тимофей, несколько покоробленный тем, что Сява Елизарыч, приложившись к руке владыки, закрыл доступ ему, также собиравшемуся подойти под благословение. «Чего это он меня оттирает?»

Затем выгодное впечатление понемногу стало таять: зачем надо, походя, жаловаться на кого-то там, кто мечтал сковырнуть его с игуменства, к чему, без всяких причин и предисловий – не к месту, – сетовать, что он судится с какой-то там администрацией за владение храмом…

– Говорю им: дайте послужить в церкви вашей, всё равно она у вас в забросе… Они же мне: вам там самому не понравится… И продать отказались… Пусть теперь суду объясняют свои коммерческие соображения…