– Слово? А телевещание как же? Кто ж нынче читает книги? Или… что? Или что имеется в виду – произойдет этот… как его?… катаклизм, цивилизация сгинет в очередной раз и – останется опять лишь Слово? Что же мне, биографию свою написать? Мемуары?.. Я и речей толком записать не могу. Не умею. Когда в голове крутится – всё превосходно. А на бумаге – не прожуёшь… Вот хотел свои записи размножить и дать прихожанам – давно уже спрашивают, особенно про то, как явилось мне чудо – виденье преподобного Лазаря. Но одно дело устно это всё преподносить – тут и голосом поигрываешь, регистры в интонации переключаешь, мимику задействуешь, жесты, физиономию по-разному скроишь… Начинаю читать, что сам записал, и…

– Найми газетчика, – лаконично сказала жена.

– Газетчика? Хм. Знаешь, как говорят о прессе? Сегодняшняя новость хоронит вчерашнюю, а завтрашняя – нынешнею.

– Ну… писателя тогда подыщи.

– Что значит подыщи? А сколько тугриков он слупит? Запросит, небось, – дом свеженький построить впору. Хотя…

– На святое дело никто особо не… нельзя писателю жиреть, он же писать перестанет. Да, я где-то читала даже, творческий человек должен впроголодь существовать. Вон Рембрандт – в нищете помер, другой какой-то – не помню кто – также корочку глодал… Нет-нет, деньги художнику только вредят!

– Что?

– Дави на бескорыстие. Говори, зачтётся на небесах…

– Чего-о, на бескорыстие? Не позарятся ввиду бессмертия?.. Где ты сейчас отыщешь этаких бессребреников! Ну да ладно, поглядим – увидим. Пока же надо подковаться, как следует. Подчитать ещё чего-нибудь, разузнать, посоветоваться, обмозговать покрепче…

Наверное, многим знакомо удивительное свойство (затрудняемся определить даже – чего это свойство: времени и пространства, либо чего попроще – намерения, скажем, человеческой воли, трансформирующейся в энергию поиска?) когда, занявшись всерьёз каким-либо делом, тебе в руки начинает сама собой приходить информация – прямо-таки косяком. Так Сява Елизарыч прочёл множество очень полезных для себя брошюр, попадающих в его руки невесть откуда. Вывалится иная из собственного книжного шкафа и ты не можешь припомнить, когда и с какой стати её приобрёл, или почтальон по ошибке сунет в твой почтовый ящик чужую бандероль… Порой до смешного доходит: у нанятого штукатура давеча выхватил Сява Елизарыч журнал: тот собирался использовать его явно не для чтения… Так же просмотрел в интернете массу роликов на философско-духовную тематику – кто-то же ведь опять инспирировал подсказки… И патриотических фильмов на DWD тоже предостаточно… Особенно ему понравились фильмы Алёны Кучкиной, и он стал искать с ней знакомства. Она же, как будто давно поджидая его появления на своём горизонте, немедленно свела с литератором Т и м о ф е е м К л е п и к о в ы м (разрядка моя, – О. М. Я намеренно заменил везде псевдоним на имя настоящее). И что поразительно, с этим литератором Сява Елизарыч уже знаком был заочно: Надежда Никитична подсунула ему местный кляузник с его статьёй.

– Представляешь, мы с ним случайно сидели рядом… у батюшки, ну ты помнишь, на именинах. Разговорились. Я ему возьми да и расскажи про твоего недоброжелателя Дрогова Семёна…

– Да? Зачем? – напрягся Сява Елизарыч.

– Ну… А что, не надо было? Но я тогда не знала, что он литератор. Может, и не стала бы… Да ты прочти. Очень, по-моему, недурно получилось. Нюра мне давеча – тоже кто-то ей дал почитать – и говорит: хорошо пробрали вашего Плювателя…

– Ну-ну, почитаем. Плювателя, говоришь? Хм.

– Название чудное, конечно… – Надежда Никитична ткнула малиновым маникюром в заголовок. – Вот, плюющийся. Сосед.