– Даже и не думай! Я говорил тебе об этом много раз: только когда ты получишь водительские права.

– Очень долго ждать!

– Зато это будет самый счастливый день в твоей жизни. – Но поскольку Фин не планировал разрешать своей дочери получать водительские права раньше, чем ей исполнится двадцать один год, то и думать о столь далеком времени ему не хотелось.

– Я уже взрослая, – заявила Дилли. – И даже знаю кое-что про детей.

– То, о чем тебе рассказала бабушка?

– Бабушка! – усмехнулась Дилли. – Что она может знать? А вот Джейми Баркли поведала мне много интересного! – В голосе дочери прозвучало нескрываемое восхищение новой подругой.

– Мне кажется, ты забыла: с незнакомыми или малознакомыми людьми вступать в разговоры нельзя, – укоризненно промолвил Фин и пристально взглянул на дочь.

– Знаешь, мне пришла замечательная идея, – сказала Дилли, не отреагировав на замечание отца. – Давай посидим здесь, и я тебе все расскажу.

Отец и дочь сели рядом на ступени крыльца, потому что в таких богатых домах, расположенных на холме, в каком жили Такеры, было не принято выносить кресла на открытую веранду. Почему-то это считалось дурным тоном.

– Я думаю, мы с тобой могли бы жить у тебя в книжном магазине, – высказала свою замечательную идею Дилли.

Фин внимательно посмотрел на свою худенькую дочь, на которой были надеты белая тенниска и желтые шорты, и ответил:

– Там нам будет неудобно и тесно, ведь на втором этаже магазина фактически одна комната, пригодная для проживания. А у тебя столько вещей, Дилли.

– Я могу большую их часть оставить дома. Папа, ты только представь, как было бы здорово, если б мы поселились у тебя в книжном магазине!

Фин, глядя на ее хорошенькое личико с большими глазами и четко очерченными пухлыми губами, подумал: «Как хорошо, что у меня есть Дилли!»

В свое время мэр Такер категорически не хотел жениться и, уж конечно, не собирался становиться отцом, но теперь, по прошествии девяти лет, всегда думал о том, как ему посчастливилось иметь дочь. Сейчас он даже не представлял своего существования без нее.

– Мы жили бы с тобой вдвоем, уединенно, никому не мешая, – мечтала Дилли.

– Но, по-моему, и в этом доме нам неплохо живется. У нас четырнадцать комнат, и никто не мешает друг другу.

– Но мы вынуждены все время находиться с бабушкой Лиз, – тихо вздохнула девочка. – Я, конечно, люблю ее, но… – Дилли сделала выразительную паузу, а потом продолжила: – Но мне хочется жить своей семьей, с тобой, папа.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, – улыбнулся Фин. – Жить своей семьей, по-твоему, означает есть хот-доги и сладости не по выходным дням, а когда вздумается?

– Да, и не пользоваться во время обеда этими дурацкими бумажными салфетками!

Она взяла отца под руку, и тотчас на рукаве его рубашки образовалось темное пятно.

– Ты ела черносмородиновый джем и не вымыла руки? – спросил Фин.

– Нет, я ела виноградный джем.

Фин достал из кармана брюк носовой платок, вытер пятно и задумчиво произнес:

– Значит, не хочешь пользоваться бумажными салфетками…

– Их отсутствие – это просто пример нашей будущей свободной жизни, – пояснила Дилли.

Фин прислонился к перилам и задумался над ее предложением. Оно, конечно, было весьма заманчивым, но пока, к сожалению, нереальным. Сразу после рождения дочери Фин поселился в доме Лиз, потому что надо было ухаживать за маленьким ребенком, а его мать согласилась это делать. И хотя Дилли уже исполнилось девять лет, она по-прежнему нуждалась в присмотре, а Фин целый день был занят в книжном магазине и на заседаниях городского совета.

Скоро ли наступит долгожданный момент, когда он скажет дочери: «Мы переезжаем и будем жить одни»? А пока снимать дом просто неразумно – это все равно что выбрасывать деньги на ветер: у Лиз прекрасный особняк на холме, а ему принадлежит дом, в котором живет другая бабушка Дилли. Нет, пока думать о переезде бессмысленно…