Направление указали. Я вскочил в седло и помчался по ночной дороге. Хорошо! Темно, лишь изредка звезды просвечивают в разрыве туч. Мой скакун, как и я, прекрасно видит путь. Скачет беззвучно, не касаясь копытами земли, лишь иногда выдыхая фонтанчики искр из ноздрей.

Встречающие проводили взглядами быстро растаявшего в темноте барона. Жеребец, больше похожий на демона из преисподней, перемещался на пару ладоней выше грунта, не касаясь копытами земли, потому двигался со скоростью выше галопа обычной резвой лошади.

– Паркетный шаркун, значит? – Капитан вперил злой взгляд в молодого прапорщика. – За какие такие штабные подвиги солдатскую «Храбрость» дают?

– Я не знал. Видать, отец не все выяснил. Времени было очень мало, – стал оправдываться обвиняемый.

– Времени… Барон и волшебник, видать, не из последних.

– Кхм-кхм, – кашлянул подошедший слуга, крайне важного вида. – Его милость господин барон изволит быть дважды магистром Гильдии, по Жизни и по Огню. В баронское достоинство его возвели за то, что он вывел из осажденного дома наследника со свитой в две дюжины человек. Сдерживал врага, пока горящее здание не покинули телохранители его королевского высочества. Тоже ушли все, даже раненых смогли унести. Дом, правда, сгорел.

– А «За храбрость» по какому делу получил? – почтительно поинтересовался капитан у лакея.

– Не могу знать. Про личные дела королевской фамилии его милость не имеет привычки болтать. Представили по Горно-Егерскому имени принца Лагоза лейб-гвардейскому полку.

– Горлохваты! – восхищенно выдохнул прапорщик, по молодости не сдержавший чувств.

– Золотой кинжал государь пожаловал, дабы тот всегда был под рукой, – продолжил рассказ слуга. – Когда его милость в госпитале рану залечивал, в окно убивец залез. Господину барону пришлось убить его голыми руками. После того случая его величество золотой кинжал и прислал. Изумруды на кинжал были пожалованы его королевским высочеством принцем Лагозом за храбрость, когда его милость вышел с государевым подарком разом против четверых с длинными мечами на дуэль. Двоих убил, одного ранил, один сбежал из столицы. Правда, государь изволил очень ругаться. Говорил, надо с равным оружием выходить биться. Даже приказал нашего господина на неделю сладкого лишить, дабы тот не форсил.

Все офицеры, конечно и безусловно, были согласны с государем. Но выйти с одним кинжалом против четырех мечей… Оно весьма достойно. Государь всегда прав, однако и удаль заслуживает уважения. Вот так лихо выступить далеко не всякий решится. Да коли и решится, выйдет ли победителем? То-то! Тут на неделю не то что без сладкого, на хлеб и воду сесть согласишься. А уж за изумруды на золотой кинжал вообще горы своротить можно.

– Что за повод был для дуэли? Серьезный, надеюсь? – спросил прежде молчавший поручик.

– Не могу знать. Его милость перед тем этих четверых сильно побил. Они были немного выпивши и начали приставать к двоим гимназисткам из простолюдинок. Как наш господин им замечание изволил сделать, они в драку полезли…

– Да-да-да! – воскликнул прапорщик. – В «Сплетнице» было! Они ему только пуговицу оторвали, а он их… И, главное, кинжал не доставал, говорит: «Не для пьяной драки мне клинок государь пожаловал». И про дуэль было. Как какой-то С. сбежал. Трус!

– Под таким командиром и служить-то лестно, – сделал вывод капитан.

А поручик живо поинтересовался:

– Гимназисточки – они что? Благодарили?

– Не могу знать. Одна записочки пишет, к другой по делам ездил.

– Хе-хе! – франтовски подкрутил ус поручик. – Дамский пол весьма благодарный к спасителям бывает.