Камора стала местом сходок компании ребят нашей школы, и это тщательно скрывали от других ребят, в случае погрома и от родителей. Посещали чердачную камору тайно, ключ был у главного. Собравшись, ребята курили, выпивали и приводили девчонок.

В один из выходных дней Таня предложила мне пойти с ней.

– Айна, пойдем со мной кое-куда, – сказала она и подмигнула карим глазом.

– Куда это?

– Мои одноклассники приглашают в гости, там трое мальчиков, по этикету нужно и три девочки.

Мы зашли за Костюшкиной и направились в крайний подъезд возле арки, где находилась тайная камора.

Кода мы зашли на чердак и прошли, пригнувшись до условленного места, то увидели неказисто построенную комнату, напоминающую обустроенный шалаш.

– Sveiki еврейки, – шутливо поздоровался с нами Павел Пихта. Он был здесь главным, и глаза его светились довольством.

– Познакомьтесь ребята, – Правдина манерно поправила темно-каштановые волосы. – Это Айна Силиня из 9 «Б», моя подруга.

– Это Ванька и Юрка, – сказал Пихта.

Среди них я узнала ребят из 9 «А» класса: Паша Пихта, Иван Заяц и Юра Мазгус.

– Угощайте, – сказала Таня с насмешкой, присаживаясь возле Пихты.

Мы уселись на старые матрацы, застеленные вязаными ковриками, которые в то время клали подле входных дверей. Сейчас они скрывали желтые пятна на матрацах, которые когда-то были кроватями пенсионеров. Пихта вынул из кармана пластмассовый складной стаканчик и развернул его. Затем из тумбочки, которая играла роль стола, достал початую бутылку портвейна. Откупорив ее, налил полный стакан и сделал глоток.

– Заяц, – обратился он к своему другу. – Пускай чашку по кругу.

Павел Пихта был невысокого роста блондин с круглым лицом, упитанный, но достаточно симпатичный. Обняв Таню, он улыбнулся мне белозубой улыбкой.

– Угощайтесь, девочки!

Иван Заяц долговязый блондин с мечтательными глазами, жил в соседнем подъезде нашего дома. А Юра Мазгус чернобровый коренастый крепыш, полностью зависящий от авторитета Пихты, в соседнем доме.

Когда «передаваемая чаша» дошла до меня, я вдохнула терпкий запах. Это был момент, когда я впервые пробовала спиртное. Благодаря Тане Правдиной, я приобщалась к «подростковым порокам», которые делали нашу жизнь веселее, разнообразнее и интереснее.

– Пей, Айна! – подзадоривала она меня. – От трех топоров словишь кайф!

Так она называла портвейн «три семерки». Это было крепленое вино, самое популярное вино нашего времени. Крепость его была 17—19%, красный или розовый, он бил в голову очень быстро.

Портвейн 777 типичная бормотуха, но среди подростков был популярен по причине его крепости и дешевизны. Бормотуха – дешевое крепленое вино, приготовленное из смеси спирта, воды, сахара, красителей и гнилых фруктов. Использовался портвейн исключительно для достижения алкогольного опьянения, вкусовые качества большой роли не играли, и потребляли его местные алкаши и молодежь. Подростки просили спивающихся дядек купить им бутылочку, давая краденые деньги у родителей. Те покупали себе и мальчишкам и, иногда, распивали портвейн вместе.

Тогда было много портвейна и вермута, а также плодово-ягодных вин. Все это типичная бормотуха, которая могла вызвать сильное отравление, рвоту и прочее недомогание. Вначале 90-х бормотуху иногда продавали в стеклянных банках по 3 литра, а также в запаянных полиэтиленовых пакетах. Часто подростки покупали ее, но солидным считалось, если пойло в бутылке с этикеткой, типа «Портвейн «777» или «Плодово-ягодное вино». В продаже также появлялись различные «лекарственные» настойки в аптеках крепостью 60—95%. Поскольку стоимость спирта всегда ниже чем бормотухи, то молодежь любила употреблять и эти настойки. Если не удавалось купить Портвейн 777, то покупали различные настойки или другие плодово-ягодные вина, которые подростки именовали – чернило. Бутылка чернила стоила 2 рубля 20 копеек, пустую бутылку сдавал, имея 15 копеек.