Ягыз так удивился, что даже забыл напомнить Синану о своём условии примирения, связанным с Дефне. А Синан не стал напрашиваться, хотя был готов пойти и на это – отстать от Дефне, ради фирмы, ради дела их жизни.

Правда, имя Дефне всё равно всплыло в их разговоре. Когда Синан уходил, Ягыз, как бы между прочим, предупредил, что сегодня ему придётся обойтись без помощницы – Дефне отпросилась у него по семейным обстоятельствам. Эта информация вызвала в душе Синана только ликование. Он окончательно уверовал, что сегодняшний день завершится успешно. Об этом говорили целых три бонуса, полученные Синаном за короткое время: удивление Ягыза – что, умник, ты до такого варианта не додумался?! А я вот додумался! Согласие Ягыза отпустить Озджан с ним в ресторан. И то, что он целый день не увидит кукольного лица Дефне.

Озджан задерживалась, и Синан постепенно начал терять терпение. Кэприсия обхватила своими ногами его ногу под столом и так вызывающе-открыто на него смотрела, что он не знал уже, куда девать глаза. Взглянул на синьора Аурелио – неужели он ничего не замечает или только делает вид? Синьор Аурелио смотрел куда-то вперёд, за спину Синана, и не обращал никакого внимания на то, чем занимается его жена. Синан обернулся, чтобы посмотреть, к чему приковано внимание гостя, да так и застыл вполоборота.

Прямо к их столику по центральному проходу плыла фея. Плыла в прямом смысле слова. Перебирала ногами, не касаясь ими пола. Вокруг длинных ног развивались от ветра полы длинного жакета. Из воротника жакета вырастала тонкая лебединая шея. С обеих сторон шеи висели блестящие нити с колокольчиками, которые тоненько позвякивали – динь-динь-динь. Нити соединялись мягкой, манящей куда-то вдаль, улыбкой. Больше ничего рассмотреть Синан не успел, потому что фея дошла до их столика и произнесла тихим голосом:

– Здравствуйте! Извините за опоздание. Господин Синан, Вы поможете мне с жакетом?

Синан рванулся встать со стула и едва не упал, споткнувшись о ноги сеньоры Кэприсии под столом. Осторожно взялся за жакет, боясь неосторожным движением навредить хрупкой фее. Нити с колокольчиками оказались вовсе не нитями, а серёжками из его последней недоделанной коллекции. Но он едва отметил это краем сознания, потому что его вниманием завладели не они, а пушистые завитки волос, выбившиеся из высокой причёски, которые открылись его взору, когда жакет феи начал стекать вниз с помощью его рук. За шеей обнажились покатые плечи… позвонки под прозрачной кожей… трогательно торчащие лопатки… тонкая талия…

– Синан! Ты представишь, наконец, свою спутницу? – выбил Синана из сказки голос синьора Аурелио.

Синан рухнул на стул, всмотрелся в лицо феи – бледное фарфоровое лицо, почти прозрачные светло-голубые глаза, мягкая застывшая улыбка.

– Дефне? – не представил, а воскликнул Синан, не веря самому себе.

Потому что это, действительно, была Дефне, та же Дефне, которая одним своим видом раздражала его на работе. И, в тоже время, не та. Её светлая кожа, которая в офисе наводила его на мысли о бледной поганке и бесцветной моли, сейчас придавала её лицу изысканную утончённость. Светло-голубые глаза, обрамлённые подкрашенными ресницами, казались яркими и глубокими. Губы, чуть тронутые коралловой помадой, цвели перед глазами соблазнительной улыбкой.

– Дефне, – сладким голосом произнёс синьор Аурелио и галантно поцеловал её руку, – Ты похожа на прекрасный весенний цветок. Я не знаю, на какую красоту мне смотреть – на тебя или на то чудо, которое у тебя в ушах.

– Синьор Висконти, Вы очень точно выразились – «чудо». Если бы не чудо, которое сотворил своими руками господин Синан, я бы не выглядела как «прекрасный весенний цветок». Именно его серьги сделали меня красивой. Поверьте, без них, в обычной одежде, Вы бы меня не заметили. Не так ли, господин Синан?