И Юлия Павловна внезапно представила, как щепетильная Людмила Сергеевна, зная ее чувствительность и ранимость ко всему, что ассоциируется со смертью, грязью, болью, постаралась избавить единственного близкого ей человека от любых страданий, связанных с разбором вещей, копанием в прошлом, ушедшем навсегда. Женщина отчетливо вспомнила, что однажды рассказала Людмиле Сергеевне, как долгие дни боялась разбирать вещи умершего Саши, чтобы отнести их на помойку. Как неделями не могла заставить себя прикоснуться к его ящикам в комоде, как целый месяц не выбрасывала зубную щетку Саши, стоявшую рядом с ее собственной в одном стакане, будто это было предательством его памяти, словно надеясь, что муж еще вернется…

Тут Юлия Павловна не выдержала, плечи ее мелко задрожали, слезы в два ручья хлынули из глаз, она прикрыла рот ладонью, чтобы заглушить всхлип, рвущийся из груди. Вадим Олегович одной рукой обнял ее за плечи и притянул легонько к себе, не зная чем помочь, как успокоить, ведь сам был поражен и ошарашен увиденным. Представить подобное было трудно даже ему. Так и просидели они в обнимку, ни слова не говоря друг другу, некоторое время, только Юлия Павловна тихонько вздрагивала от слез и никак не могла успокоиться.

– Ну ладно вам, Юлия Павловна, будет уже, – наконец выговорил Вадим Олегович, ласково похлопывая женщину по плечу. – Постарайтесь понять Людмилу Сергеевну, она ведь предполагала, вам будет трудно перебирать её вещи и заранее позаботилась, чтобы избавить вас от неудобств. Просто примите всё, как есть.

Он встал с кровати, подошел к окну и отодвинул штору.

– Смотрите, Юлия Павловна! Смотрите, что она вам оставила, – воскликнул изумлённый Вадим Олегович и сделал шаг в сторону. На подоконнике стояла одинокая фотография в рамке, с неё радостно улыбались, она, Юлия Павловна, и Людмила Сергеевна на фоне Новодевичьего монастыря.

Юлия Павловна через силу улыбнулась изображению, утирая слезы тыльной стороной ладони. Наверное, вид у нее был удручающий, потому что Вадим Олегович подошел к ней, взял женщину под локоток и повел к ванной комнате.

– Идите, умойтесь. Потом проводите меня, а завтра я пришлю к вам дизайнера и прораба. Вечерком, чтоб вы дома были, – распорядился он безапелляционным тоном.

Юлия Павловна покорно кивнула и поплелась умываться.

Вадим Олегович ушел, и в доме стало тихо. Кругом горел свет, двери всех комнат были открыты, из распахнутых дверец шкафов в спальне Людмилы Сергеевны на Юлию Павловну таращилась пустота. Лишь сейф оставался закрытым, но новая хозяйка дома не торопилась в него заглянуть.

Юлия Павловна почувствовала, как неудержимо погружается в ставшую такой привычной черноту собственных мыслей, как отчаяние неотвратимо крадётся у неё в мозгу и приказала себе немедленно собраться. Она загрузила в посудомойку грязную посуду, включила ее, затем прошлась по комнатам и закрыла все пустые шкафы, и, немного поколебавшись, открыла сейф, достала все его содержимое и разложила на кровати. Это были три пачки денежных купюр, вложенные в пакеты и аккуратно перетянутые банковскими резинками для денег. Евро, доллары и рубли. Юлия Павловна пересчитала – получилась весьма внушительная сумма. Вкупе с теми деньгами, какие соседка перевела ей на счёт в банке, их с лихвой хватало, чтобы не работать лет пятнадцать минимум и при этом ни в чём себе не отказывать.

«Да, – подумала Юлия Павловна, – теперь деньги на жизнь у меня есть, и их предостаточно. Как там говорила Людмила Сергеевна, в полную чашку ничто не нальешь? Значит, сначала придётся освободить мою чашку, то есть, подумать о смене деятельности. Ну ладно, предположим, я уйду с работы. И это самое простое: подала заявление, две недели посидела в отпуске вместо отработки, и я свободна. Но что дальше? Чем заняться? Чем можно вновь наполнить свою чашку? Я почти всё время проводила на работе, я так привыкла к этому, что даже не могу, вот так сразу, представить, как это будет, когда работать станет не нужно. До сегодняшнего момента я могла делать то, что мне нравится и хочется лишь отдельными вечерами и в выходные дни. Хотя и в выходные нужно столько всего успеть сделать по дому… В общем, действительно свободной я была только в отпуске, раз в год. Теперь, когда заботиться о хлебе насущном более не нужно, у меня окажется океан свободного времени. Но что делать с ним? Неужели я настолько вросла в систему «работа – дом – работа – дом…», что просто завою от безделья через пару месяцев, не зная, чем и как себя занять? Что же дальше?»