Облокотившись на холодную отсыревшую стену, эфор старательно повторяет свой доклад. Оказывается, что он зубрил не зря – информация удивительно точно структурировалась в голове, запомнились даже мелкие детали.

Проходит немногим больше получаса, когда уже другая дверь тяжело отодвигается, впуская в комнату полоску света и четверых эфоров, покрытых тканями с головы до ног. Не обращая внимания на Раасула, они рассаживаются в низкие кресла напротив друг друга. Длинный торшер посреди комнаты вспыхивает сам по себе, рассеивая вокруг мягкий дрожащий свет. Дверь глухо задвигается. Эфоры скидывают ткани с лиц. Раасул вздрагивает, боясь поднять взгляд, но сидящую в отдалении четвёрку всё ещё скрывает густая тень. Свет пламени из торшера до них не добивает.

Минут пять эфор судорожно раскачивается на носках, ожидая аудиенции, но Высшие сдавленно переговариваются, не удостаивая его и толикой внимания. Не припоминая никаких соответствующих запретов среди Постулатов, Раасул гордо выпрямляет спину и шагает в полосу света от торшера.

Четвёрка продолжает приглушённый спор. В воздухе от кресла к креслу парит карта Та’Уттара. Эфоры попеременно оставляют на ней пометки и отправляют дальше по кругу. Раасул всегда чтил Постулаты Истины, один из которых гласит: «Не вмешиваться в то, во что тебя не стремятся посвятить», но – влекомый любопытством и дозволенностью находиться в этой комнате – он всё ближе подходит к четвёрке. И всё яснее понимает, кто перед ним.

Речь эфоров уже различима, а лицо одного из присутствующих знакомо. И вряд ли хоть кто-то из них – всего лишь Высший. Если бы Раасула не хотели посвящать в свой разговор, его бы сюда не привели? К тому же, затыкать ли себе уши в подобных ситуациях, Постулаты не объясняют.

Эфор подходит к четвёрке на расстояние вытянутой руки, прямо на линии света. Он замирает, ожидая, что Ланиус остановит обсуждение и попросит его отойти или, наоборот, представить доклад. К удивлению Раасула, разговор продолжается. Молчаливого слушателя методично игнорируют.

– Три фазиса назад я общался с вакилем Юга по этому вопросу, – шепчет эфор, сидящий прямо напротив Ланиуса. Остальные понимающе кивают головами. – Он надлежаще выполнял все предписания, но на прошлой неделе перестал выходить на связь, а наши маяки в головном офисе вакиля в Хафзе недоступны для интеграции. Стоит ли мне упоминать, что произошло это день в день с событиями в Джезерит?

Понимая, что разговор напрямую касается его отчёта, Раасул решается поднять глаза и посмотреть на присутствующих. В креслах сидят трое хмурых эфоров и одна эфори, равнодушно изучающая лепнину на потолке. В лицо Раасул знает только мастера Ланиуса, остальных видит впервые. Раз они вот так запросто, непокрытые друг перед другом, значит, как минимум приближённые, как максимум – равные.

Мастер Ланиус – Первый эфор Та’Уттара. Болтают, что Первой в Та’Марана уже несколько лет служит эфори, занявшая место сомнительными методами. Южанин с морщинистым лицом напротив Ланиуса упомянул о личном общении с вакилем Тёплого Континента – слишком большой привилегии для любого эфора, кроме Первого мастера Та’Диш. Личности четвёртого пока ничто не выдаёт. Да и ткани присутствующих ничем не отличаются. Иерархия в эфорате соблюдается строго, но один из постулатов запрещает оглашать личности Первых мастеров. Приближённым позволяется знать имя, избранным – поднимать голову и смотреть в глаза.

Раасул чувствует, как по спине стекает липкий пот. Троекратно нарушить один из важнейших Постулатов и продолжить стоять, как истукан, разглядывая лица Первых? Немыслимое своеволие. В какой-то момент даже кажется, что метресса улыбается ему. Раасул обтирает лоб рукавом и заправляет влажные волосы за уши.