– Рад видеть тебя, сестренка. Как Лондон? Прекрасно выглядишь. – Шансы на успех ничтожны, но я должен хотя бы попробовать прикинуться, будто даже не понял, что опоздал. Я наклоняюсь к ней, чтобы обнять.

– А десять минут назад выглядела еще лучше, – ворчит она, целуя меня в щеку с тем самым видом, при котором я всегда задаюсь вопросом, не хочет ли она одновременно сломать мне челюсть. – Тогда я еще не посинела от холода.

Снова выпрямившись, я смотрю на нее.

– А тебе идет этот синий оттенок. Носи его чаще.

Она театрально вздыхает:

– Ну ты хотя бы очарователен, когда кидаешь меня.

– Не преувеличивай, я же здесь. И опоздал максимум минут на пять. Меня задержали.

Зои смотрит как-то слишком любопытно, и мне кажется, будто она все уже поняла, поскольку то, из-за чего я задержался, так и не выходит у меня из головы. Она с раннего детства умела видеть меня насквозь. Как только Зои родилась, у меня, тогда еще трехлетнего пухляша в коротеньких штанишках, возникло ощущение, что она все обо мне знает.

– Минимум на восемь минут. Скорее даже на девять. И эти восемь, а скорее даже девять, минут вызывают у меня вопросы, Сойер.

– Так и знал. – Я перекидываю вещмешок Зои через плечо и уже тянусь за сумкой, но сестра лишь поудобнее устраивает ее на коленях, разворачивает свое кресло-каталку на сто восемьдесят градусов и стремительно едет к лифтам. Спеша за ней, я поглядываю на другие платформы: не увижу ли еще раз ту девушку? С ней правда все в порядке? Она выглядела… потерянной.

Перед лифтом Зои смотрит на меня с едва скрываемой ухмылкой.

– Итак, кого или что ты там постоянно выискиваешь?

– Что я делаю? – Она же повернулась ко мне спиной! Эта засранка установила себе в коляску потайное зеркало?

Вместо ответа она лишь многозначительно закатывает большие золотисто-карие глаза:

– Сойер.

О’кей, она выиграла.

– Тут была одна девушка. Уличная певица. – Если это вообще так. Она осталась для меня загадкой. Она отлично знала, как поднять голос, чтобы громкости хватило для пения в вестибюле вокзала, и сделала это без малейшего напряжения. В ней чувствовались опыт и уверенность. И тем не менее она выглядела так, словно вот-вот сбежит.

– То есть ты по-быстрому перепихнулся с уличной певицей, понятно. Мог бы сразу сказать.

– Эй! – Откровенно говоря, наши разговоры слишком быстро становятся похабными. Чаще всего Зои это начинает раздражать гораздо быстрее, чем меня. На этот раз все наоборот. – Ничего подобного.

– Но ты хотел.

– Зои!

– А что? – Двери лифта раскрываются, Зои разворачивается на месте, заезжает внутрь спиной вперед и смеется, глядя на меня. Она специально это делает. Эти две косички, в которые сестра заплетает рыжие волосы. Богемная блузка под анораком[5]. Невинная улыбочка. Она играет роль симпатичной, милой и безобидной девушки. И ты ведешься на это, даже прекрасно ее зная. А она от души развлекается, разрушая свой образ. – Ты хотел с ней перепихнуться! Я же вижу!

Я застываю в дверях, сам поражаясь тому, что не смеюсь вместе с ней. Просто не получается.

Зои вновь становится серьезной, во всяком случае отчасти. Спрятать ухмылку ей все равно не удается, хотя она определенно старается.

– Ты влюбился?

Конечно нет! Не после Yesterday. Не после обмена несколькими ни к чему не обязывающими фразами и парой взглядов. И точно не после натянутой вежливости, с которой общалась со мной эта девушка.

– Я даже не знаю, как ее зовут.

– Так ты влюбился?

– Я что, автоматически считаюсь полным придурком, если мне нравится девушка?

Зои хохочет, однако на этот раз гораздо добродушнее, а не так, будто насмехается надо мной.